Семь дней Мартина
Шрифт:
— Сейчас и тебе молнией достанется! — пригрозил Палач. — Всё здесь, ты только под ноги смотри, а не в облака пялься!
— А ты вообще замолкни! Нам терять нечего, у нас даже цепей нет.
— Чего? — не понял Палач.
— Тихо, — ответил крестьянин, — я думаю.
Вопреки ожитданию, Палач не выпустил молнию по возроптавшему и даже не сказал ни одного слова в ответ.
— Они должны быть где-то рядом, — возразил Мартин, — Лук — наша единственная надежда отыскать во…
Он замолчал на полуслове и одновременно с крестьянином повернул голову
— Я так и знал, что с этой фразой что-то не то! — выкрикивал крестьянин, шумно вдыхая и выдыхая. Мартин с удовольствием примерил воображаемый лавровый венок победителя, но удивленный возглас крестьянина заставил отвлечься от приятных фантазий. Оказалось, что оставленная у входа в город Надежда на пару с волком произвела раскопки и отыскала спрятанный лук со стрелами. Всеволод доказал свое умственное превосходство над людьми, сразу же догадавшись о том, что искомое находится под вывеской.
— Может быть, и вода где-то там? — с надеждой в голосе спросил крестьянин.
— Лучше бы там был еще один Нагати, который отправит нас обратно, — пожелал Мартин.
— Там только песок, — ответил волк. — Нагати я бы сразу почуял: запах синей жидкости запомнился на всю жизнь.
Поднявшееся солнце припекало не на шутку, и холодный поутру песок начал накаляться. Пройдет несколько часов, и по нему шагу нельзя будет ступить. Недаром пустыню прозвали пустыней Мертвецов: если не отыскать воду до этого времени, крестьяне останутся здесь навсегда. И не только крестьяне. Волк и Мартин скажут магу последнее «прощай», и Григорию придется продолжить поиски волшебной воды без них.
— Отыскали все-таки, — снисходительным тоном объявил Палач. — Вам повезло, не скрою. Но вы рано радуетесь: задачка несложная, и даже такие мелкие и тупые людишки, как вы, способны разгадать ее в считанные минуты. А вот вторая часть загадки вам не по зубам!
— Мне загадка ни к чему, — сердито ответил Мартин, — а вот тебе я по зубам точно врезал бы.
В ответ у его ног сверкнула здоровенная молния, от грохота которой заложило уши. Оглушенный Мартин упал на землю и пришел в себя, лишь почувствовав, что его поднимают на ноги: подбежавшие крестьяне пришли на выручку всей четверке.
Он помотал головой.
Сквозь утихающий звон в ушах донесся вкрадчивый голос Палача:
— Еще раз скажешь о моих зубах — свои на полку положишь. Тебе ясно? Я спрашиваю, тебе ясно? Ты что, оглох?
Мартин встал и, не говоря ни слова Палачу, посмотрел на оплавившийся от удара молнии песок. Кто-то протянул ему лук и стрелы. Мартин бросил взгляд на оружие и, моментально забыв обо всех проблемах и негодовании, ахнул от восторга: настолько качественного и непривычного по дизайну лука он не видел даже в ярких сказочных снах. И стрелы оказались настолько хороши, что даже царские элитные можно было выбросить на свалку и больше не позориться, используя их при стрельбе.
— Ты слышишь меня? — снова Палач.
— Слышу, слышу, — недовольным голосом
— Еще одна грубость — и смерть твоих друзей будет медленной и жестокой!
— Серьезно? — Мартина одолела холодная ярость: Палач обнаглел окончательно, и терпеть его издевательства дальше не было сил. — Дамы и господа, вы все слышали, что сказало это пустое место! Оно будет убивать моих друзей, так что смело записывайте меня во враги, и пусть оно удавится своими предупреждениями!
Крестьяне и волк переглянулись и так лихо обматерили Мартина за пробуждение Нагати, что Палач оторопел, не ожидая от них подобного согласия.
— Ты понял, да? — воскликнул Мартин. — Меня никто не любит, так что моя смерть окажется им в радость, а их смерть — на радость мне. Вопросы есть?
— Я буду калечить тебя ударами молний! — воскликнул вскипевший от злости Палач. — Я превращу последние часы твоего существования в ад, ты забудешь, зачем появился на этом свете!
— А я и так не знаю, зачем появился, — усмехнулся Мартин. — Никто из нас этого не знает. Но уж точно не для того, чтобы разные пустые места приказывали нам, что делать и как жить перед смертью. Либо ты не мешаешься под ногами, либо можешь стрелять своими молниями до посинения.
Раздались невнятные звуки, что-то щелкнуло, и Палач совершенно спокойным тоном, словно перебранка его никоим образом не касалась, вернулся к основной теме: поискам воды.
— Не отвлекайтесь от работы, людишки, — сказал он, — солнце поднимается, и скоро песок прогреется до девяноста градусов, если вам понятно, о чем я говорю. Впрочем, самые тупые из вас ощутят это температуру на себе. Ищите воду, а то зажаритесь.
— Слушай, Палач, — потребовал Мартин, — ты бы определился, что ли: либо вредишь нам, либо советуешь. Скачки туда-сюда тебя не красят.
— Не будешь искать, получишь удар молнией, — не отвечая на поставленный ребром вопрос, ответил Палач. — Ищи воду, висельник! Не найдешь — убью кого-нибудь из вас на выбор. И мне безразлично, враги вы или друзья. Я буду убивать независимо от ваших личных отношений.
— Куда стрелять, подскажешь, сволочь?
— Нет, — отрезал Палач. — Ищи цель самостоятельно.
Мартин задумался: выстрелить из лука можно куда угодно, но во всем городе всего одно правильное направление. Именно в ту сторону и придется выстрелить — куда?
— Ищи ветра в поле! — презрительно сказал Палач. — Я же говорил, что до ночи кумекать будешь. До следующей. Если выживешь.
Мартин едва сдержался, чтобы не выпустить стрелу в сторону голоса, удержало только то, что он еще не достал необычного вида стрелу из колчана. Металлическая, никелированная — такой красотой стрелять жалко. Хоть сейчас на выставку отправляй, пусть народ восхищается произведением искусства.
Мартин зашагал по улицам города, лихорадочно соображая, что к чему. Эта загадка оказалась намного сложнее первой, не зря Палач произнес последнюю фразу издевательски. Искать ветер в поле — ну, и кто Палач после этого?