Семь дней страсти
Шрифт:
Ланкастер не смог сдержать сдавленного смеха, и когда Синтия бросила взгляд в сторону хозяев дома, она поняла почему. Герцог и герцогиня смотрели на нее, удивленно подняв брови.
Так много времени прошло с тех пор, как Синтия была в приличном обществе. Месяцы. Здесь существовали правила, которые следовало соблюдать. Важные правила. Здесь Ник был для нее лордом Ланкастером.
– Я…
Ник совершенно не выглядел смущенным, но он ко всему относится с такой легкостью.
– Мы с мисс Мерриторп знаем друг
– Хм, кузены? – переспросила герцогиня. – Тогда, поскольку Ланкастер нам очень близок, мы тоже должны обращаться с вами как с кузиной, мисс Мерриторп. Как это замечательно!
– Когда это, – фыркнул герцог, – он был хоть сколько-нибудь близок к семье?
– К твоей, возможно, нет. Они почти все сквалыги. За исключением твоей сестры. И тети Августы.
– Спасибо. – Герцог проворчал что-то еще, но все же направился к шкафчику и наполнил четыре бокала красным вином. – Это подойдет для тебя, Ланкастер?
– Вполне.
– Тогда давайте сядем.
Они все присели у слабо горящего камина. Синтия едва ли могла припомнить дом, где камины горели в пустых комнатах.
– Я пришел за своим долгом, – без предисловий заявил Ник.
– Это ты у нас специалист по долгам, а не я, – фыркнул герцог.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
Сомерхарт наклонил голову. Герцогиня что-то пробормотала, но мужчины не обратили на это внимания.
– Мисс Мерриторп необходим скромный приют на несколько дней.
Взгляд голубых глаз остановился на Синтии.
– В каком смысле?
Синтия в тревоге повернулась к Нику. Что он скажет? Почему они не обсудили это заранее?
– Через девять дней она достигнет совершеннолетия.
– Понятно.
То, что, конечно, понял Сомерхарт, ему не понравилось. Герцогиня, однако, обрадовалась:
– Вы спасаетесь от ненавистного брака?
Синтия вздрогнула.
– Вы бежите с Ланкастером?
У герцогини заблестели глаза.
– Нет, – ответила Синтия.
– Мы посмотрим, – одновременно с ней ответил Ник.
– Понятно. – У герцога снова поползли вверх брови. – Только я не уверен, что мой долг обязывает меня испытать гнев целой разъяренной семьи. Даже двух семей. Или… – он посмотрел на Ника, – возможно, четырех.
Четырех, подумала Синтия. Именно так. Пострадают четыре семьи, если они поженятся.
– Конечно, ваша светлость. – Синтия встала, заставляя тем самым встать мужчин. – Мы не должны были просить об этом.
– Мы не просили, – прервал ее Ник. Вежливая маска с его лица исчезла, теперь оно было серьезным. – Я просил. И независимо от гнева семьи я буду просить вас взять ее под вашу защиту. Речь идет о лорде Ричмонде.
– Ричмонд, – выдохнула герцогиня.
– Я думаю, вам известна репутация этого человека.
– О да, – заявила герцогиня. – Он был одним из самых
У Синтии загорелось лицо. Она чувствовала, как разливается по комнате отвращение, она буквально ощущало это словно что-то материальное. Что-то, что она принесла сюда.
– Тогда никаких вопросов, – снова подала голос герцогиня. – Вы остаетесь.
– Полагаю, ты тоже должен остаться?
Сомерхарт сложил руки на груди, глядя на Николаса.
– Вашей любезности нет границ, – поклонился Ланкастер с едва заметной улыбкой.
Герцогиня встала и взяла Синтию за руку:
– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. И называйте меня Эммой. Похоже, мы с вами еще больше кузины, чем я подозревала.
Синтия, изумившись быстроте происходящего, позволила вывести себя из гостиной. Мужчины остались. Будут говорить о ней, и она понимала это. Ей только хотелось знать, что будет сказано в ее адрес.
– Можешь представить мое замешательство, – начал Сомерхарт, как только за женщинами закрылась дверь. – Мы с Эммой как раз обсуждали поездку в Лондон. На твою свадьбу.
– Да. Замешательство.
– Я так понимаю, ты разорвал помолвку.
– Я зайду к мисс Брандисс лично, как только вернусь в Лондон.
– Это никому не понравится. Ни ее семье, ни твоим кредиторам.
– Знаю.
Сомерхарт сел, положив ногу на ногу.
– Мне дали понять, что лорд Ричмонд стал… неспособен.
– Если ты имеешь в виду, что кто-то кастрировал его, то я тоже это слышал. Не знаю, что он собирается делать с Синтией. По всеобщему мнению, он больше не способен стать отцом, но, возможно, это неправда.
Сомерхарт ухмыльнулся и сделал глоток вина.
– Его человек преследовал нас, когда мы ехали сюда. Я планирую завтра утром отправить свой экипаж назад, чтобы попытаться пустить их по ложному следу. Если ты хочешь, чтобы я уехал, я уеду.
Сомерхарт махнул рукой, и Ланкастер почувствовал облегчение.
– Я не буду страдать бессонницей из-за таких, как Ричмонд. В худшем случае я продержу в неизвестности девять дней семью мисс Мерриторп. Зачем быть герцогом, если невозможно злоупотребить своей властью?
Николас поднял свой бокал и кивнул в сторону герцога, прежде чем осушить его до дна.
– Как у тебя обстоят дела? Я знаю о твоих железных дорогах, но недавно услышал разговоры о судоходной компании.
– Несмотря на причастность к парламенту, я считаю, что железные дороги проще, – проворчал Сомерхарт. – Судоходство… Клянусь, эти американцы, наверное, хотят, чтобы их соблазнили договором. Единственный человек, соблазнение которого меня интересует, это моя жена.
– Что такое? – улыбнулся Ланкастер. – Они хотят, чтобы ты был любезен с ними?