Шрифт:
Пролог
Скажите, как далеко распространяются ваши творческие способности и сколько запретов в духе «леди не положено» вы можете придумать? Предки моих предков обладали фантазией особо изощрённой и общий список малого и большого кодекса, содержащий «леди не положено» для лиц королевской крови, достигает на данный момент тысяча ста двадцати шести пунктов.
Тем, кто не относится к лицам королевской крови, чуть легче. Их кодекс «не положено» состоит из шестисот семнадцати пунктов.
Перечень для «леди», дочерей и
Ну, и, наконец, для простолюдинов этот список меньше моего ровно в десять раз — сто двенадцать пунктов. Если говорить проще, позвольте представиться, Ниларская принцесса, дочь императора Ниларии. Если уподобляться летописцам двора и всё до мелочей скрупулёзно уточнять, то стоит добавить, что я единственная дочь императора, от его шестой жены, почившей почти сразу после моего рождения. Из-за покушения.
Покушения в Ниларском дворце в порядке вещей. Тут убивают за завтраком, за обедом и вместо ужина, на дуэлях и просто так, потому что захотелось. Убивают магией, сталью, ядом. Изощрённости наших придворных можно позавидовать. А, нет, простите великодушно, леди завидовать не положено.
Если вывести общий тезис из всех перечней, получится, что леди положено дышать, молчать, делать то, что прикажут отец и муж и… Всё. Всё остальное в той или иной мере попадает под «не положено».
Конкретно мне с самого детства было запрещено всё. Разговаривать с окружающими меня людьми. Принцесса должна молчать. Мне было запрещено говорить, петь, танцевать. Учил меня науке молчания лично император, тяжеловесный мрачный мужчина, на которого смотреть без содрогания могли и могут только люди с очень крепкой выдержкой или полностью без головы. В смысле, когда в голове — полный ветер, ещё и посвистывает вдобавок между ушей всё.
Простите. Леди злорадствовать не положено. А я не злорадствую, я просто рассказываю о том, какой мир меня окружает с детства.
Мать скончалась в результате какой-то там по счёту попытки покушения, не знаю, до этих летописей я так и не добралась. Поэтому точно сказать не могу. Зато точно могу сказать, что я одна из самых злосчастных нарушительниц правил в этом порочном и гнетущем дворце. Правда, не поймана — а потому не бита. Да-да, то, что я лицо королевской крови, меня от порки в исполнении венценосного отца совершенно бы не спасло. Как и то, что я, видите ли, принцесса.
Братья были биты, до крови, до шрамов, и ничего — живы. Правда, отца-императора ненавидят все как один. На них посмотреть со стороны в церемониальном парадном зале, можно смело вызывать лекарей душ. Такой концентрированной ненависти на один квадратный метр представить себе сложно.
И ведь лекарей душ найти не сложно — наша империя самая южная, южнее — только земли эльфов, а поэтому в наш дворец эти ребята захаживают. Презрительные, надменные, ледяные. Дефилируют по коридорам подобно белоснежным шапкам мороженого.
Нет, нет, я не оговорилась.
Но я такая не от хорошей жизни, правда. Просто, когда запрещают абсолютно всё, приходится как-то изворачиваться, чтобы научиться хоть чему-то. Смешно сказать, правильно держать в руках столовые приборы и палочки в том числе, меня научили раньше, чем я научилась самостоятельно ходить. До этого я была больше переносимой мебелью, живой игрушкой. Разговаривать же с людьми я научилась только в двенадцать лет, когда проснулся мой дар.
Дар…
Магия — это то, что отличает людей аристократических слоев от людей, которые к ним не относятся. Простолюдины — простые люди. Они вспахивают поля, засевают их, собирают урожай, обрабатывают его, и всё заново. Их жизнь совершенно спокойна, размеренна. В ней ничего не происходит. Но, глядя со стороны на эту пастораль, я начинаю думать, что это не так уж и плохо.
Моя жизнь, если глядеть со стороны постороннего человека, вообще чудесна. Сиди себе спокойно на шёлковых подушечках, вкушай то, что подают на фарфоровых блюдах, красоту свою холь, лелей и дальше по тексту.
Красота…
С красотой у меня не сложилось. Я пошла в маму, от Ниларского императора мне разве брови что достались — тонкая дуга вразлёт. А мама… Я видела её пару портретов, не церемониальных, когда в разукрашенном тонной грима лице и черт не увидеть. Нет — настоящие, домашние. Спрятанные кем-то в одном из многочисленных тайников дворца.
У неё было узкое лицо, яркие огромные глаза, курносый носик, маленькие губы, с очень милым изгибом верхней губы — лук очень напоминающим. Длинная шея, красивые руки, округлые приятные плечи и… абсолютно мальчишеская фигура.
Всё это в полной мере досталось мне. И прекрасная шея, и плечи, и яркие огромные глаза, и нос. Ресницы разве что были темнее и ярче, да лицо выглядело выразительнее из-за бровей. А, ну, и губы, да. Чуть больше, чуть полнее, чуть мягче.
Но добавь немного грима, и можно смело снимать рубашку, становясь в ряд с парнями того же возраста. Если не смотреть ниже пояса, то и не поймёт никто, что перед ними девушка.
Девичьим во мне, чем я гордилась, хотя возможно и не очень по праву, были волосы. Каскад этого чуда был единственным, что никогда не вызывало в глазах моего «папеньки» ярости, которая появлялась при взгляде на меня. А я… что я?
Когда я смотрела на себя в зеркало, я улыбалась. Да, я не красавица. Да, в моей мальчишеской фигурке не найти женственных очертаний. Но, разве в них дело?
Медово-гречишные волосы стелились по моим плечам, по спине, спускались ниже и ниже — до колен. Толстая коса оттягивала голову, немногим длиннее — и голова начнёт болеть, но… отрезать рука не поднималась. Конечно, через пару месяцев мне придётся подровнять кончики, но… Пока я могла просто наслаждаться этой волной. Благо, мыть их мне самой не приходилось никогда.