Семь камней радуги
Шрифт:
– В склеп, наверное. Только вот где он?
Михалыч снова напомнил о себе громким писком. Видимо, во время своего отсутствия он успел изучить весь дом и прилегающую к нему территорию. Он быстро побежал вперед, люди последовали за ним. Процессию замыкал Роки, настороженно оглядывающийся по сторонам. На улице было светлее, чем в доме: большая полная луна освещала густой, заросший бурьяном и лопухами сад. Серое тельце Михалыча почти сливалось с землей, и Максу приходилось все время внимательно всматриваться, чтобы не потерять его из виду. Наконец, в самом дальнем и заросшем углу сада обнаружилось мрачное каменное строение. Михалыч остановился около входа.
– Куда класть-то?
– спросил Эдик.
Макс обошел склеп по периметру и обнаружил в полу несколько квадратных углублений, рядом с которыми лежали плиты.
– Сюда, - негромко сказал он.
Гольдштейн бережно уложил Оленьку в пустующую нишу, Макс устроил в ее ногах тело Пушка. Вдвоем они с трудом сдвинули с места плиту и накрыли ей могилу. Эдик бесцеремонно обрушил труп дедушки в другое углубление и торопливо кинулся к плите. Наконец, все было кончено. Милана рыдала, Аня украдкой вытирала слезы. Макс с радостью понял, что назойливый шепот наконец-то прекратился. Видимо, все остальные испытывали то же ощущение, такое облегчение отразилось на лицах.
– Пойдемте спать, - сказала Виктория.
Михалыч, о котором в общей суматохе совсем позабыли, вскарабкался на сапог Макса, а оттуда двинулся выше. Забравшись, наконец, на плечо, крыс принялся покусывать его за мочку уха, стараясь таким образом обратить на себя внимание Макса. При этом он довольно агрессивно попискивал, так что Максу ничего не оставалось делать, как взять Михалыча в руки и спросить:
– Чего ты хочешь?
Зверек внимательно, не отрываясь, смотрел в глаза Макса, тот повторил:
– Ну, так что тебе нужно? Говори, ты же можешь!
Крыс говорить явно не собирался, но Макс почувствовал, как его тельце замерло в напряжении: Михалыч пытался донести до него какую-то важную информацию. Вдруг Эдик громко застонал и схватился за голову, следом Виктория, болезненно поморщившись, поднесла пальцы к вискам.
– Черт, ничего не получилось. Он все еще здесь.
– Умрите, умрите, умрите… - услышал Макс знакомый шепот.
– Да, конечно, - Гольдштейн заговорил, превозмогая себя, - Нужно же, наверное, христианское погребение, или какой-то обряд специальный.
– Ты, видно, ужастиков насмотрелся, - хмыкнула Виктория, все еще держась за виски, - Какое ему погребение? Все должно быть гораздо проще. Что-то здесь держит нашего милого дедушку.
Михалыч истошно заверещал, извиваясь в ладонях Макса. Тот, понимая, что крыс что-то хочет сказать, перевел на него взгляд. Неожиданно Макс вспомнил, что Крысиный король общался с ним при помощи телепатии, и попытался уловить мысль Михалыча. Это было трудно, потому что голос призрака мешал сосредоточиться. Макс не отрываясь смотрел в глаза зверька, и наконец уловил слабенький мысленный посыл: "Могилы…" В этот тонкий голосок тут же вклинилось: "Ты останешься один, умри…" Макс помотал головой, пытаясь изгнать из своего мозга этот навязчивый голос, и мысленно переспросил: "Что могилы?" "Откройте старые могилы", - пришел еле слышный ответ.
Макс пересадил Михалыча на свое плечо, подбежал к плите, на которой угадывались скрытые под слоем пыли слова: "Здесь покоится Павел…", и сделал попытку сдвинуть ее.
– Помогайте, - прокряхтел он.
Не теряя времени на вопросы, Гольдштейн
– А где покойник-то?
– изумилась Милана, рассматривая через плечо Макса содержимое захоронения.
– Так вот он что охраняет, - протянул Гольдштейн.
Эдик, истошно заверещав, рухнул на пыльный каменный пол, Аня склонилась над ним.
– Он в обмороке, - сказала она через некоторое время.
– А ты как? Что чувствуешь?
– спросил ее Макс.
– Призрак в бешенстве. Но я чувствую что-то еще. Здесь есть и другие, и они на нашей стороне.
Огарок в руках Миланы замигал, зачадил и погас, разлившись лужицей воска. Склеп погрузился во тьму. Макс сразу же почувствовал, как отступивший было ненадолго ужас вновь забирает в плен его душу. Раздалось тихое омерзительное хихиканье, и вдруг угол склепа осветился неверным синеватым светом, в котором возник колышущийся образ. Отвратительный старик, победно улыбаясь, протягивал к ним скрюченные руки. "Вы останетесь здесь навечно, и будете охранять мои сокровища. У вас нет больше сил, чтобы бороться со своими страхами, скоро ужас поглотит ваше сознание, и вы сдадитесь ему. Покончите с этим кошмаром, умрите", - раздался вкрадчивый шепот.
– Не могу больше!
– захныкала Милана.
Макс, из последних сил пытаясь совладать с темнеющим сознанием, вдруг увидел лучик света, забрезжившего над могилой Оленьки. Он становился все ярче, и наконец в нем возник призрак юной девушки. Ее бледное лицо, обрамленной черными волосами, было обращено к Максу.
– Освободи, уничтожь золото, - прозвучал тихий нежный голос.
Рядом с призраком Оленьки нарисовался еще один образ: маленький мальчик, сжимающий в руках оловянного солдатика. Миг - и к ним присоединилась еще одна молодая девушка, изможденная, в черном платке, молитвенно сложившая руки перед грудью. "Дашенька", - подумал Макс. Вокруг вспыхивали новые пятна света, в них вставали призраки, и вот вся семья самоубийц окружила онемевших, напуганных людей. Эдик все еще пребывал в обмороке, Виктория схватилась за рукоять меча, Милана закрыла глаза. Только одна Аня была странно спокойна, в ее глазах читалось сочувствие и нежность.
– Мы должны спасти их души, - сказала она.
– Уничтожьте золото, - вновь произнес призрак Оленьки.
Макс, очнувшись, ухватил кованую рукоять сундука и потянул его наружу. К нему присоединился Гольдштейн. Вдвоем они выволокли сундук из склепа, освещаемого синеватым сиянием, исходящим от призраков.
– Куда его?
– пропыхтел Макс.
– Тащи к реке.
На размытом берегу Макс сделал попытку столкнуть сундук в мутную воду.
– Ты что, река-то скоро обмелеет!
– запротестовал Гольдштейн, - Надо высыпать!
Они перевернули сундук, и постояли некоторое время, наблюдая, как, блеснув в последний раз в лунном свете, золото и камни стремительно идут ко дну.
– Пошли назад, думаю, там есть еще.
В склепе девушки втроем пытались отодвинуть следующую плиту. Над их головами раздавался бешеный вой. Но, видимо, воздействие призрака ослаблялось присутствием других привидений, и Макс уже не чувствовал такого всепоглощающего ужаса, который охватывал его раньше. Он помог девушкам отодвинуть плиту, и вдвоем с Гольдштейном снова потащил наружу очередной сундук.