Семь клинков во мраке

Сайкс Сэмюел

Птица перебила меня громким вскриком и, взбрыкнув, подбросила в седле. Либо она в исключительно поганом настроении, либо что-то не так. Вероятно – и то и другое, но ответа все равно не дождаться. Когда я попыталась натянуть поводья, Конгениальность дернулась вперед и высадила меня окончательно.

Я, глухо охнув, ударилась о землю, но повод не выпустила. Клекот перешел в вопли, Конгениальность бешено рвалась прочь, топала ногами и пиналась. Так она сломала бы себе шею, вскрыла мне живот когтями или привлекла внимание того, что прикончит нас обеих. Ну и какой у

меня оставался выбор?

Я разжала руки и наблюдала, как она уносится вдаль.

– И чо?! – крикнула я ей вслед. – Решила, что это над твоей фигурой так пошутили?! – Я потерла ушибленное место. – Никчемная, блядь, птица.

– Ты как? – бросилась ко мне Лиетт, беспокоясь о все еще не затянувшейся ране.

– Нормально, – отмахнулась я и натянула палантин на лицо. – Нас ждет дерьмо похуже.

Я теряла Конгениальность и раньше. Несколько раз она меня сбрасывала. Однажды я поставила ее на кон и проиграла, а еще как-то я гналась за ней, почти голая, по пылающему городу, пока не упустила из виду в дыму. Мы всегда находили друг друга вновь. Об этом я не тревожилась.

Тревога – штука, которой обычно хватает с избытком; и, тем не менее, у нее есть предел. Всю свою я придерживала для того, что ждало нас за стенами Старковой Блажи.

Я глянула на стены. Потом посмотрела на Лиетт. Она, с трудом сдержав гримасу, кивнула со всей решительностью, на которую сейчас была способна. Я завернулась в палантин плотнее. Ощутила тяжесть Джеффа на бедре, расслышала звон патронов в кармане. А Какофония…

Он дал мне знать, что готов.

Ворота были нараспашку – еще один плохой знак. Никто в Шраме – кроме мертвых или тех, кто вот-вот таковыми станет, – не оставляет дверь открытой. Я замерла, вскинув руку, чтобы остановить Лиетт, осторожно заглянула за створку. Меня встретили немощеные улицы, длинные тени и холодный ветерок. Когда я шагнула дальше, никто не попытался меня застрелить или проклясть.

Я осталась жива.

Что, впрочем, не стоило считать добрым знаком. Просто повезло.

Я медленно шла по улицам. Если назовешь меня идиоткой за то, что не искала укрытие, я прощу. Но тут меня ждала отнюдь не кучка отбросов с револьверами. Бля, даже не простые маги. А самые могущественные, что когда-либо уходили в скитальцы, – которые думали, что способны бросить вызов Империуму и победить.

Укрытие спасет от пуль. А от того, кто может вызвать ураган силой мысли?..

Ну, такой вряд ли тоже станет прятаться.

– Так тихо, – шепнула Лиетт, держась позади.

– Было, – буркнула я в ответ.

– Вряд ли это хороший знак, да? Перед явлением скитальцев мир затихает.

– Кто сказал?

– Прочитала в книге.

– Угу. И там, в этой книге, часто встречалось слово «трепещущий»?

Лиетт уронила челюсть, тут же вспыхнув негодованием. Ее губы дрогнули, готовые дать выход праведному гневу. Я вскинула руку, мол, тс-с. И через секунду все утонуло в заполнившем мой слух звуке.

Далекое, неземное завывание. Отголосок песни Госпожи Негоциант. Совсем недавно здесь растратили немалое количество магии, и следы ее все еще

можно было ощутить. Не знать, что ждет впереди, – плохо. Но я знала имена в том списке. Знала, чего ожидать.

И это было хуже.

Гальта Колючка.

Мастер заживления. Я скользила взглядом по улицам, стенам, карнизам – везде, где может притаиться почти неуязвимый убийца.

Занзе Зверь.

Мастер масок. Я пыталась уловить в воздухе миг затишья, которое обычно предшествовало прыжку чудовищной пантеры, налету исполинского ястреба, удару великого змея – он мог стать любым из них.

Рикку Стук.

Мастер дверей. Я вслушивалась в ожидании звука – едва уловимой ряби, что предупредит о портале за спиной, над головой, там, где я его не жду.

Тальфо Плеть.

Мастер мрака. Я следила за тенями, вглядывалась в те, что казались темнее прочих, что могли расцвести вокруг меня лесом кошмаров.

Джинду Клинок.

Этот…

Ну, к Джинду никак не подготовиться.

Но шаг тянулся за шагом, под ногами поскрипывал песок, и уже почти с полчаса ни меня, ни Лиетт не расшвыряли, не взорвали, не выпотрошили. За что я была благодарна, не пойми меня неправильно, просто никак не ожидала.

Я знала имена из списка. И они знали меня. Я ждала, что уже буду убита – ну, или глубоко в процессе убиения.

Однако, если не считать далекого отголоска песни Госпожи, холодного ветра и тяжести Какофонии у меня на бедре?.. Противников не было.

Или мне так казалось.

Краем глаза я уловила движение. И все думающие органы тут же схлопнулись; тело знало, как делать то, за чем не успевала голова. Рука рванула к поясу. Какофония прыгнул в ладонь, обдал кожу горячим нетерпением. Я вскинула его вправо. И, одновременно с тем, как большой палец лег на курок, а указательный – на крючок, мой взгляд уперся в прицел. Дыхание замедлилось.

Великолепное зрелище.

Уверена, что упитанный черный петух, который с кудахтаньем выкатился из двери, оценил его по достоинству.

Жирная мелочь вышагивал так, словно он тут сраный хозяин, оскорбленный моим вторжением в его владения.

– Потрясающе, – пробормотала рядом Лиетт. – И будет он молвить о сем дне, и всякая домашняя птица на шесть лиг окрест прознает, что негоже гневить Сэл Какофонию.

– Ой, да ну тебя на хер, – буркнула я.

Добавила бы кое-что еще, но по руке пронеслась вспышка боли. Перед глазами вспыхнуло алым, мышцы прошило иглами. Я дернулась, чуть не заорала. Чуть – потому что рука пылала невидимым огнем.

– Сэл!!! – бросилась ко мне Лиетт.

– Нормально, – процедила я сквозь зубы. Соврала, ничего не нормально. Но это пройдет.

Я вытащила Какофонию из-за курицы. Не скитальца, даже не бандитишки. Из-за сраной курицы. Вот он, понятное дело, и бесился, что его таланты столь бесполезно растрачивают.

Если бы я выстрелила в проклятую срань, он бы, скорее всего, эту руку мне оторвал.

– Это все он, да? – Лиетт провела по моей ладони своей, как будто ледяной. – Зачем он тебе вообще? Зачем нужно оружие, которое ранит тебя же?!