Семь навыков высокоэффективных людей. Возврат к этике характера
Шрифт:
Мой второй метод заключался в обращении к здравому смыслу:
— Солнышко, если ты научишься делиться своими игрушками с ребятами, которые пришли к тебе в гости, то и они поделятся с тобой игрушками, когда ты придешь к ним!
И снова она без лишних раздумий отрезала:
— Нет!
Я начал приходить во все большее замешательство, ибо было очевидно, что я не имею влияния. Третьим методом, избранным мной, был подкуп. Я сказал очень тихо:
— Солнышко, если ты поделишься, я дам тебе что-то вкусненькое. Я дам тебе кусочек жевательной резинки.
— Я не хочу жвачку! —
После этого я начал впадать в отчаяние. Для четвертой попытки я выбрал угрозы и запугивание:
— Если не поделишься, тебе здорово попадет!
— Ну и что! — выкрикнула она. — Это мои игрушки! Я не должна ни с кем делиться!
В итоге мне пришлось применить силу. Я просто взял у нее из рук часть игрушек и раздал их детям:
— Берите, ребята, играйте!
Возможно, моей дочке нужно было получить опыт обладания этими игрушками, прежде чем отдать их другим. (Ведь, в самом деле, как я могу отдать то, чем не владею?) Она нуждалась в том, чтобы я, как отец, имел более высокий уровень эмоциональной зрелости и позволил ей получить этот опыт.
Однако в тот момент для меня больше значило мнение обо мне других родителей, а не рост и развитие моего ребенка и наших с ним взаимоотношений. Я просто изначально был уверен в собственной правоте: она должна была поделиться, а значит, была неправа, не делая этого.
Возможно, уровень моих ожиданий по отношению к малолетней дочери был слишком высоким просто потому, что по своей собственной шкале я сам был на нижнем уровне. Я оказался неспособен или не пожелал отдать ей терпение и понимание и ждал от нее, что она отдаст свои вещи. В попытке компенсировать недостаточную влиятельность, я занял силу у своего отцовского положения и авторитета и принудил дочь делать то, чего я от нее хотел.
Но, занимая силу, создаешь слабость. Слабость занимающего силы объясняется тем, что увеличивается его зависимость от внешних факторов. Становится слабей и тот, кто вынужден подчиниться, так как это сковывает рост, развитие независимого мышления и внутренней дисциплины. И в конечном счете ослабевают сами взаимоотношения. Сотрудничество уступает место страху, и оба человека становятся более эгоистичными и агрессивными.
Но что же происходит тогда, когда сам источник, откуда занята сила, — будь то огромный рост или физическая мощь, позиция, авторитет, какой-то документ, атрибуты высокого положения, внешность или прежние достижения, — изменяется или перестает существовать вовсе?
Если бы я был более зрелым, я мог бы положиться на свою внутреннюю силу — на свое понимание роста и необходимости делиться, на свою способность любить и воспитывать, — и позволил бы дочери самой выбрать — хочет она делиться или нет. Возможно, после попытки урезонить ее, я мог бы переключить внимание детей на какую-нибудь интересную игру, сняв таким образом со своего ребенка эмоциональное давление. Теперь я уже знаю, что как только дети обретают чувство собственности, они делятся своими игрушками совершенно естественно, свободно и спонтанно.
Мой
Возможно, чувство собственности должно приходить прежде, чем потребность делиться. Возможно, многие из тех, кто в браке и в семье отказывается отдавать и делиться или же отдаем механически, сами, по существу, так и не знают, что такое самообладание, никогда не ощущали, что значит владеть собой, не осознавали своей индивидуальности и не испытывали чувства собственного достоинства. Если мы хотим реально помочь нашим детям расти, необходимо быть достаточно терпеливыми, чтобы позволить им испытать чувство собственности, и достаточно мудрыми, чтобы научить их дару давать, показывая это личным примером.
Всех очень интересует, когда что-то хорошее происходит в жизни отдельных людей, семей или организаций, опирающихся на твердые принципы. Всех восхищают сила и зрелость таких людей, единство и сплоченность таких семей, гибкость и синергетическая культура таких организаций.
Люди тут же задают вопрос, который четко выявляет их основную парадигму: «Как это вам удается? Научите меня своей методике!» На самом деле это означает: «Дайте мне совет или решение, с помощью которого я смогу быстро облегчить свою собственную тяжелую ситуацию!»
И найдутся такие учителя, которые обучат их тому, о чем они просят. Освоенные ими навыки и техники в течение короткого промежутка времени могут показать свою работоспособность. С помощью этого «социального аспирина», возможно, даже удастся снять некоторые острые проблемы.
Однако основная хроническая причина останется, и постепенно появятся новые болезненные симптомы. Чем больше люди привержены быстрым решениям и чем больше они концентрируются на острых проблемах, тем в большей степени сам этот подход усугубляет хроническое болезненное состояние.
То, как мы видим проблему, — и есть проблема. Посмотрите снова на некоторые высказывания о проблемах, приведенные в этой главе, и на роль Этики Личности в подобном мышлении.
Я прошел столько курсов обучения эффективному руководству кадрами. Я хочу, чтобы мои подчиненные работали с высокой отдачей, и изо всех сил стараюсь вести себя по отношению к ним дружелюбно и обращаться с ними правильно. Однако с их стороны я не чувствую никакой лояльности. По-моему, стоит мне заболеть и остаться на день дома, они попросту будут бить баклуши. Почему мне не удается научить их быть самостоятельными и ответственными? Или, может, стоит подыскать других, которые обладают такими качествами?