Семь Оттенков Зла
Шрифт:
Но… одну минуту!
Это еще что? — спросил он себя, выуживая из бокового кармана заплечной сумки подзорную трубу. Он выдвинул ее на всю длину и направил на несколько градусов влево, в сторону леса.
И там, среди густых деревьев, стоял дом.
И не просто дом, а двухэтажный особняк с двухскатной крышей. Он был сделан из темных камней, скрепленных белым раствором, и напоминал шоколадный торт, слои которого перемежались ванильным кремом. В подзорную трубу удалось разглядеть несколько окон — некоторые из них были закрыты ставнями, другие нет. Его удивило, что часть стен оставалась совершенно пустой. Похоже, тот, кто построил этот дом, не горел особым желанием контактировать с внешним миром.
Особняк
Еще некоторое время Хадсон понаблюдал за домом через трубу. Никакого движения он не отметил, кроме, разве что, пролетающей стаи птиц. Вскоре Хадсон сложил трубу и убрал ее, хотя взгляд по-прежнему устремлялся в сторону таинственного особняка. Он был довольно большим. Чтобы построить такой, требуется довольно много усилий и, конечно же, много денег. Такой дом вполне может простоять… лет сто, не меньше. Зачем кому-то понадобилось строить его именно здесь, западнее Брайартуса? Почему бы не расположить его в черте города? Хадсон решил, что тот, кто жил в этом особняке, любил искушать судьбу, ведь могавкам наверняка рано или поздно надоест играть с белыми поселенцами в салонные игры, и они вернут себе свои земли с помощью стрел и томагавков. Хадсона поражало, что индейцы закрыли глаза на строительство такого внушительного дома на их исконной территории. Может, их просто забавляла эксцентричность и глупость белого человека, решившегося на подобный шаг?
Что ж, пришлось время спуститься к болоту и отработать свой гонорар.
Хадсон сошел с холма, двигаясь осторожно, чтобы не споткнуться или не угодить в небольшую яму и не покатиться к подножью кубарем. Он слишком далеко зашел в своей жизни, чтобы так глупо погибнуть.
Перед Хадсоном раскинулся ковер из белых цветов и травы. В ветвях деревьев звучали птичьи трели и веселый пересвист. Вокруг тихо жужжали насекомые. От тяжелых шагов Хадсона по земле вверх взвились желтые мотыльки и на несколько секунд зависли в воздухе в его плотной тени. Они будто впитывали прохладу, возвещавшую об окончании лета, и в их мире все было в порядке.
Неплохой день для убийства, — усмехнулся про себя Хадсон. Отчего-то это расслабило и успокоило его. Лучше оказаться на изрытом воронками от пушечных ядер поле боя, слушая симфонию криков боли, звона мечей и треска мушкетов, чем тихо сгинуть невесть где. Смерть в бою, какой бы горькой она ни была, всегда привлекала Хадсона больше. Он всю жизнь боролся, как и любой солдат. И сама жизнь была для него полем брани. Это сильно напоминало ему законы живой природы, где все происходит точно так же: даже сейчас вокруг него шло множество маленьких войн, крохотные существа боролись за выживание, как умели. Таков был мир. Борьба не на жизнь, а на смерть — под какой бы фасад она ни пряталась.
Хадсон направился вдоль поляны, ширина которой составляла около сотни ярдов. Далее показались заросли сорной травы высотой до колен. Хадсон следовал карте местности, которую дал ему Дирк Слит. Он же рассказал, что несколько местных охотников изъявили желание присоединиться к Хадсону и помочь ему в поимке монстра, терроризирующего болото Блэк-Оук. Кого-то эта идея могла бы вдохновить, но не Грейтхауза. Он наотрез отказался от помощи — ему вовсе не хотелось нести ответственность за чужие жизни. К тому же, он уже решил, что это только его битва.
Тема войн и сражений частенько занимала его мысли. С момента встречи со Слитом и ван Деккером он думал об этом все чаще, ведь поездка в эти земли, по сути, привела его в голландский анклав. Конечно же, в Нью-Йорке и его окрестностях голландцев было предостаточно. В Нью-Джерси они строили целые города, но Брайартус отличался от них. Здесь Хадсону казалось,
Интересно, что сказал бы ван Деккер и другие местные жители, узнай они, что он, Хадсон Грейтхауз, будучи шестнадцатилетним юнцом, покинул ветхую лачугу, где его мать скончалась, задохнувшись от приступов кровавого кашля, и оборвал все связи со своим жестокосердным отцом, чтобы присоединился к английской армии в 1677 году? Ведь 1677 и 1678 годы были окрашены кровью, пролитой на франко-голландской войне. Врагами в той войне считались солдаты, маршировавшие под трехцветным оранжево-бело-синим Флагом принца [14] . Хадсон заметил флаг с теми же цветами на флагштоке рядом с ратушей Брайартуса, а второй раз встретил его возле здания местной школы. Голландский язык он знал весьма скудно: все его знания ограничивались просьбами военнопленных, которые молили сохранить им жизнь. В те жестокие годы, полные как страданий, так и бурных страстей, Хадсон не был склонен внимать этим мольбам. Что бы сказал ван Деккер и остальные, услышав все это?
14
Флаг принца — исторический флаг республики Соединенных провинций (нынешние Нидерланды), который первоначально использовался оранжистами во время восьмидесятилетней войны. Флаг принца был сделан на основе цветов ливреи Принца Оранского-Нассауского Виллема I, в честь которого и был назван. Оранжевый цвет означал княжество Оранж, которое принц унаследовал от Рене де Шалона, белый — борьбу за свободу и высшую власть, а синий был одним из главных цветов графства Нассау.
Хадсон продолжил свой путь к болотам. Луг сменился на грубую землю, вдоль которой тянулись заросли шиповника. Однако, как и говорил Слит, здесь было достаточно сухо, чтобы не промочить ботинки. Впереди виднелась граница леса. Хадсон отметил, что солнечного света здесь становилось резко меньше, потому что он входил в царство непроходимых дебрей болота Блэк-Оук. Когда он приблизился к не отмеченной на карте, но вполне заметной глазу границе, с ветки дерева внезапно вспорхнула птица, издав резкий крик, который, как ни странно, заставил видавшего виды Хадсона Грейтхауза вздрогнуть от неожиданности.
Как только он вступил в лесное царство, мысли снова утянули его в воспоминания о войне. Это место, укрытое густыми тенями, напомнило ему момент, когда он и группа других наемников, сражавшихся на стороне Англии и Франции, выследили полдюжины голландских солдат, спасшихся от кровавой бойни при Касселе. Хадсону и остальным было приказано вернуть этих солдат живыми. Но война диктует свои законы, пробуждает жажду крови, стремление к мести, расстилает перед глазами алый туман и губит любой гуманизм, а цивилизованность и манеры уносит прочь на острие меча. Шесть голов, оставленных после того дня в командирской палатке, иллюстрировали это лучше всего.
Хадсон направился по тропе, которую, вероятно, протоптали многочисленные охотники на бобров. Пруды с солоноватой водой гнили по обе стороны от него, а вокруг кружили полчища насекомых. Они не так сильно изводили Хадсона только благодаря мятному маслу, которое он нанес на лицо и руки, прежде чем покинуть пансион миссис Хармон.
Он намеревался подыскать местечко для ночного лагеря поближе к озеру. Большой костер поможет отпугивать бродячих животных, а вот так называемого монстра вполне может привлечь. Эта мысль взбудоражила Хадсона, и он зашагал быстрее в предвкушении, отметив, что заросли шиповника теперь росли вокруг в таком изобилии, что умудрялись образовывать целые колючие навесы над его головой.