Семь первых иллюзий. Академия Дьянхара

Ёрш Ника

Однако очень тяжело строить из себя прилежную счастливую умницу, когда за полдня до этого только и делала, что совершала огромные глупости. Теперь же, в тишине маленькой комнаты, выкрашенной светло-синей (местами сильно облупившейся) краской, уже становящейся ненавистной, я начала осознавать весь масштаб случившихся трагедий. Они озвучивались в моей голове и, словно чёрные жемчужинки, насаживались на призрачную нить, образуя на шее колье полной неудачницы.

Сделала себе подарок на совершеннолетие – эксклюзивное украшение.

Побег

из дома, провал на экзамене, позорные прятки в кустах роз, поступление на никому не нужный факультет… И последняя жемчужина в украшении: заселение в ужасную комнату с видом на тупик. А ведь день ещё не закончился…

Стоило додумать последнюю мысль, как в дверь постучали.

Я устало откинула голову назад и тихо застонала. Не хотелось видеть абсолютно никого! Тем более я до сих пор не привела себя в порядок.

Стук повторился.

– Просто дайте мне закончить с самокопанием и нормально, с муками, умереть, – попросила тихо, но все же подошла и открыла дверь.

На пороге топталась рыжая девица, которую совсем недавно зажимал Альрик. Кривя пухлые алые губы, она изучающе посмотрела на меня, надменно улыбнулась и проговорила приказным тоном:

– Принеси-ка мой галстук. Я потеряла его в комнате.

В нормальной жизни, то есть ещё вчера, я бы удивилась, смутилась или возмутилась. Возможно, даже испытала бы все гаммы чувств разом. Но не сегодня, когда все на свете перевернулось с ног на голову. О нет. Сегодня я подалась вперед, оттесняя нахалку, и заявила, четко проговаривая каждое слово:

– Я не ищу потерянное, и тем более не подношу незнакомым попрошайкам. Вы неправильно выбрали комнату, тон и человека, милочка. А теперь прощайте!

Меня слегка трясло, да и говорила я так громко, что к концу едва не перешла на крик. Внутри все клокотало от накопленного разочарования и грозило вырваться наружу. Рыжая девица, явно почувствовав опасность момента, отступила на пару шагов, развернулась и вновь унеслась в неизвестном направлении, успев бросить напоследок: «Еще увидимся!»

– Лучше не стОит! – ответила я и захлопнула дверь.

И, казалось бы, стукнула ею не так уж сильно, но замок, врезанный в тонкое деревянное полотно, выпал, громко тренькнув снаружи.

– Конец первого акта, – пробормотала я, ошалело разглядывая образовавшуюся в двери дырку. – Всем спасибо, концерт окончен.

* * *

ЗамОк лежал по ту сторону, отдельно от двери, а я уселась на пол и задумчиво посмотрела в окно.

Однако коричневая стена здания напротив навевала лишь самые грустные бесперспективные мысли. Ничего у меня не клеилось с этой новой самостоятельной жизнью. И от понимания этого становилось ужасно грустно.

Я даже подумала пустить горькую слезу, дабы закрепить признание полного поражения и потом отправиться с повинной на поиски брата, но…

Окно, то самое, которое и без того доставляло слишком мало радости, неожиданно распахнулось. Следом на подоконнике появилась рука, потом

голова (коротко стриженная, рыжеволосая, громко ругающаяся нехорошими словами).

Ждать, что будет дальше, я не стала. Вскочила, подбежала к окну и рявкнула:

– Это ещё что такое?!

Голова издала сдавленный булькающий звук. Над подоконником показалось бледное лицо с большими голубыми глазами, и… руки нежданного гостя разжались. С громким «А-а-а!» хозяин всех перечисленных выше богатств упал.

Я так и обмерла.

– Убила, – пробормотала я, чувствуя, что мир вокруг вновь пошатнулся.

– Гадина! – крикнули откуда-то снизу. – Какого руста?!

Клянусь, никогда раньше не радовалась ругательствам в свою честь! Но сегодня мои приоритеты терпели самые кардинальные изменения. Рыжий продолжал голосить снизу, а я слушала его, как самую лучшую музыку. С чистой душой и самой радостной улыбкой оправданного ещё до суда рецидивиста выглянула из окна и увидела три больших спортивных мата, наложенных друг на друга. На них сидела жертва падения. Задрав голову, обладатель огненно-рыжей шевелюры с ненавистью смотрел на меня. Я же принялась с интересом осматриваться вокруг.

Оказывается, между стеной и зданием общежития проходила тропинка с высокими зелеными насаждениями. А прямо рядом с моим окном тянулась вверх пожарная лестница.

– Ты кто такая?! – устал молчать рыжий. – Немая, что ли?

– Немая я только за отдельную плату, – ответила, продолжая обдумывать увиденное.

Лестница, идущая мимо моего окна, явно не осталась незамеченной местными и, как я поняла, применялась парнями для обхода комендантского часа в женском общежитии, чтоб лишний раз не попадаться на глаза заведующей.

– Чего? – не понял меня потерпевший. – За какую плату?

– Говорю, что на первый раз промолчу о том, что ты ко мне в комнату пытался забраться, но в следующий раз придется жениться, – ответила я.

– Кому? – совсем обалдел рыжий.

– Тебе. На мне. – Я улыбнулась шире, так, что чуть щеки не треснули. – И ещё запомни: если уж врываешься к приличной девушке без предупреждения, то хоть цветы или пирожные захвати.

– Э-э-э…

– Какие именно? – по-своему поняла я его замешательство. – Сирень, например. Главное – не розы! Пирожные я люблю с заварным кремом. Чем их будет больше, тем больше у меня появится причин не выкидывать тебя в окно!

– Да пшла ты, – ответил рыжий растерянно.

– Это правильно. И ты иди, – кивнула я. – И друзьям передай мои слова, чтобы им лишний раз больно не падать.

Не дожидаясь новой ругани от рыжика, я отошла от окна, попыталась закрыть створки и поняла, что рама специально так надломлена снизу, чтобы её невозможно было закрыть!

– И тут подстава, – заметила грустно. – Ну и комнатка. Похоже, мне дали ключи от проходного двора.

Однако решив бороться с проблемами по мере их поступления, я вернулась… к собственному внешнему виду.