Семь портретов
Шрифт:
– Он больше не ищет со мной встреч, но у нас есть Робби, и он не может отказаться от собственного сына.
– Я должен это понимать, но почему-то мой разум отказывается вмещать все эти простые доводы. После всего, что я узнал, мне кажется, что я мог бы даже убить его.
– Нет, милый, ты должен благодарить его. Ведь если бы он не обошелся со мной таким образом, мы бы никогда не встретились. Подумай, что было бы с нами?
Он взял ее ладони в свои руки.
– Сегодня я не хочу
Вопрос был неожиданным – ее глаза расширились, а губы приоткрылись от удивления.
– Я сама сниму его.
– Застежка ведь на спине? – упорствовал он. – Платья застегиваются сзади, я знаю. Ты носишь корсет?
– Нет, не ношу. В этом нет нужды, все равно теперь я не надеваю дорогие платья.
– У тебя обязательно будут дорогие наряды, но я бы не хотел, чтобы ты носила корсет.
Крохотный крючок прятался между швами платья точно посередине спинки, и Артур расстегнул его, распуская тесную форму.
– Я же сказала, что сама, – нахмурилась Рита.
– Тебе не хватит духу, я точно знаю, – приближаясь к ее лицу и почти касаясь ее губ, выдохнул он.
Глава 41 Рита. Пятый портрет
Ее разбудил щелчок. Открывать глаза не хотелось, но ошибки быть не могло – такой звук всегда раздавался только от фотоаппарата.
Рита прижала простыню к груди и приподнялась, нехотя открывая глаза.
– Откуда у тебя камера? – протирая глаза свободной рукой, спросила она.
Сероватый дым поднимался к потолку ее спальни, а перед ней стоял Артур – уже почти одетый и совершенно проснувшийся.
– Я принес ее вчера с собой, – сказал он.
– Вчера? Почему я ее не увидела?
– Потому что ты была очень сильно увлечена своей идеей о студии.
Она кивнула, одновременно пытаясь найти удобное для себя положение и при этом не открыть больше положенного.
– Зачем ты фотографируешь? Я же не одета, – посетовала она, глядя на его довольное лицо. – Лучше бы чаю заварил.
Артур только рассмеялся, опускаясь рядом с ней на кровать.
– Я ненавижу портрет, который сделал Готлиб, – сказал он после того как веселье прошло. – И знаешь, отчего?
– Не знаю, но догадываюсь.
– Потому что он сделал это намного лучше, чем я. Иногда смотрю на эту фотографию и начинаю даже себя ненавидеть. Почему я не могу так же? Он увидел тебя впервые, там был такой убогий свет, а он просто взял и сделал твой портрет, причем так красиво, как у меня никогда не выйдет.
– Может, дело в том, что у него была другая камера?
– Нет, я ведь учился у Готлиба, и за три месяца понял, что от камеры зависит не так
– Хорошо, Артур, сколько угодно, но только не когда я раздета и сплю, – почти обиженно сказала она. – А вдруг кто-то увидит это фото?
– Если кто-то увидит, то я выколю ему глаза. Хотя, это вряд ли.
– А как же Конрад?
– Я доплачу ему, он впустит меня в мастерскую ненадолго, и я смогу сам все сделать.
– Ты умеешь?
– Научился.
И когда же он успел? Рита опустила голову и рассмеялась. Все же быть любимой оказалось куда приятнее, чем она ожидала. Ей казалось, что после прошедшей ночи он должен был непременно остыть к ней или хотя бы утратить эту свою юношескую влюбленность, но очевидно, что этого не произошло.
– Тебе удалось выспаться? – спросила она, снова возвращаясь к разговору.
– Да, я немного поспал. Чувствую себя очень хорошо, и у меня полно сил, так что обо мне не беспокойся. А что насчет тебя?
– Я еще хочу спать, но уже нельзя. Через час придет Анна, нам нужно успеть позавтракать до этого момента.
– Анна? О, да, я совсем забыл о ней. Если бы в этом доме был телефон, ты могла бы позвонить и сказать, что даешь ей выходной. Я сделал бы всю ее работу, и нам не пришлось бы торопиться.
Рита покачала головой:
– Нет, ей нужны деньги, так что лишать ее работы сейчас нельзя.
– Ты так добра к ней, – улыбнулся он, склоняясь ниже и целуя ее плечо. – А теперь поднимайся и выбери себе платье, я буду ждать на кухне. Правда, приготовить завтрак не смогу, поскольку ничего там не знаю.
– Можешь просто поставить чайник, остальное я сделаю сама.
– Хорошо, с чайником я справлюсь. По правде говоря, я теперь вообще все плиты ненавижу. Только сейчас понял, как сильно мне не нравилось работать на кухне. И почему я не чувствовал ничего подобного раньше?
– Потому что у тебя не было выбора, – сказала она, по-прежнему боясь пошевелиться. – Иди же скорее.
– Не знаю, что ты хочешь скрыть от меня, но ладно, так уж и быть, уйду, – засмеялся он.
Дверь за ним закрылась, и Рита облегченно вздохнула. Затем она выбралась из постели и направилась к чаше с водой, стоявшей возле зеркала. Она отвыкла от ощущения усталости и даже некоторой боли, и теперь ей казалось, что она чувствует все это впервые. Почему-то захотелось смыть все следы прошлой ночи, растворив в остывшей воде запахи и прикосновения.