Семь пятниц

Ребров Дмитрий

И вот теперь он сидел в своем кабинете, корпел над бумагами – готовился.

* * *

г. Москва, некто

Это был последний шанс. Поразительно, как быстро он сумел убедить себя в этом.

Все у него пошло наперекосяк после того злосчастного проигранного суда. Буквально следом за ним сорвалось подряд несколько очень выгодных контрактов. Это еще можно было списать на простое совпадение, но и потом ситуация не изменилась – дела шли все хуже и хуже. Заказов почти не стало,

даже самые надежные и постоянные партнеры находили предлоги, чтобы отказаться от сотрудничества с ним.

Сложные периоды случались и раньше, и положение, конечно же, можно было исправить. Надо было только напрочь забыть обо всех неудачах и, засучив рукава, взяться за работу. Но этого-то как раз он сделать и не мог. Крах нового проекта и следом разгромное поражение в суде повергли его в шок, парализовали волю, выбили почву из-под ног. Вместо того чтобы сосредоточиться на делах, он с маниакальным постоянством возвращался к одной и той же навязчивой мысли – как отомстить своему обидчику, виновнику всех своих бед и несчастий!

Поначалу злость была настолько сильна, что он всерьез подумывал о самом простом и радикальном способе. В чулане пылился чехол со старой, надежной «тулкой», и все, что было нужно – это подкараулить мерзавца и всадить в его подлую башку пару жаканов! К счастью, у него хватило благоразумия, чтобы отказаться от этого варианта. Не потому, конечно, что пожалел своего врага, просто понял – все это пустые прожекты, ему ни за что не подобраться к своему врагу. Того охраняли не хуже президента, на пушечный выстрел не подойдешь, не то что на ружейный!

Можно было, конечно, обратиться к профессионалу – такая идея не раз приходила ему на ум. Но каждый раз он ее без колебаний отвергал, потому что нужна ему была не столько смерть своего врага, сколько отмщение!

Со временем злость притупилась, он, наконец, начал заниматься делами, пытаясь вытащить свою компанию из глубочайшей ямы. Сделать это было невероятно трудно, было упущено время, подмочена репутация, с ним просто не хотели работать. Скорее всего, причиной этого стала репутация хронического неудачника, намертво прилепившаяся к нему после того громкого и сокрушительного поражения. Других причин просто быть не могло – ведь ни он сам, ни его фирма не стали работать хуже!

Стало ясно – чтобы сломать эту репутацию, ему позарез нужна победа. Громкая, эффектная, яркая победа, которая заставила бы всех вокруг позабыть о прошлогоднем скандале. Причем не обязательно в бизнесе (в нынешней ситуации он вряд ли мог на это рассчитывать) – главное, снова стать Победителем!

И тут подвернулись эти самые «Семь Пятниц». Поначалу очередная затея неугомонных телевизионщиков показалась ему наивной и глупой. Но вскоре он случайно узнал, что предстоящей игрой весьма заинтересовался его враг, и эта новость в корне изменила все. Он решил – это подарок судьбы, его последний шанс и ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку.

Он немедленно развернул кипучую деятельность: прошел отбор на телевидении, раздобыл где-то денег на игровой взнос (а это было непросто, дела шли – хуже некуда!) и начал

готовиться. Принялся бегать по утрам и вечерам, трижды в неделю ходить на занятия по рукопашному бою, беспрестанно качаться на тренажерах и вообще, кажется, перестал думать о чем-либо, кроме предстоящей игры.

Жена следила за его подготовкой с надеждой и беспокойством. Ее, безусловно, радовало, что застывшее выражение безнадежности и отчаяния, поселившееся в последнее время в глазах мужа, сменилось с недавних пор лихорадочным, азартным блеском. Но к этой радости примешивалось какое-то нехорошее, тягостное предчувствие, занозой засевшее в глубине ее сознания. Она старательно гнала прочь все тревожные мысли, но они возвращались снова и снова. И тогда сердце женщины сжималось от леденящей тоски – нет, добром эта игра не кончится.

В довершение всего ее все чаще стали одолевать сомнения – а не замешана ли в тех разительных переменах, что происходили с ее мужем, каким-то образом другая женщина? С одной стороны, прямых причин для подобных подозрений у нее не было, а с другой… Ну чем еще можно было объяснить его участившиеся поздние (иногда – и за полночь) возвращения домой и странные, полные недомолвок и загадочных фраз телефонные разговоры? По ночам, когда муж безмятежно спал, она тихо плакала.

* * *

г. Москва, Саша Покровская

Случилось то, чего Саша опасалась больше всего, – выслушав новость, мама не выдержала и расплакалась.

– Санечка, доченька, ну почему обязательно ты?.. – не утирая катящихся по щекам слез, с тихим отчаяньем спрашивала она. – Неужели для этого задания во всей редакции не нашлось ни одного достойного мужчины?.. Ну мыслимое ли дело для девушки – гоняться по лесу с пистолетом за здоровыми мужиками?.. Они же прихлопнут тебя как муху! А если, не приведи господи, волк… или медведь?.. Санечка, милая моя, откажись… – мама замолчала, с мольбой глядя на свою непутевую дочь.

Саша присела перед матерью на корточки, взяла ее руки в свои и заглянула ей в глаза.

– Мамочка, ну что ты говоришь, подумай?! Какие волки? Какие медведи? Этот островок сто раз проверен, и самый страшный зверь на нем – белка! – стараясь говорить как можно мягче и одновременно – убедительней, увещевала она мать. – А все мои соперники – милые, интеллигентные люди! И потом – это же всего лишь игра, понимаешь?.. Весь остров напичкан камерами, мы будем там под постоянным наблюдением. Да если я просто-напросто оцарапаюсь – тут же примчатся врачи на вертолете!..

Лидия Николаевна, горестно покачивая головой, продолжала тихо плакать.

– Пап! Ну скажи же ей! – вскочив на ноги, раздраженно повернулась к отцу Саша. – Господи, что за дурдом – каждый раз одно и то же!..

Отец, отставной полковник воздушно-десантных войск, тут же вступился за дочь.

– Лида, в самом деле, успокойся, пожалуйста… Вспомни, ведь то же самое было и когда Саня собиралась в горы, и перед ее первым прыжком… – отец взволнованно расхаживал по комнате, поминутно пожимая плечами.