Семь секунд до конца света
Шрифт:
Ледяное острие клинка сквозь гущу розового меха коснулось впалой груди старика. Он вздрогнул, посмотрел в глаза Диди и снова вздрогнул. Взгляд принцессы был холоднее убийственной стали.
– Все кончено, – повторил старик.
Поверх
– Вот и закат на Элизиуме, – с горечью сказал Фаф.
Он имел в виду нечто большее, чем обычное явление природы, но принцесса Диди намека не поняла.
– Эта планета называется Мерлин! – яростно выкрикнула она и сделала выпад.
– Гринвуд!
Капитан «Верены» слышал топот ног людей, которые с криками бежали по коридору к его кабинету, но не реагировал на их призывы. На столе перед ним лежала бумажка с экстренным сообщением, и капитан уже пять минут занимался тем, что бессмысленно и безрезультатно разглаживал едва заметную складочку на сгибе листа. Известие о гибели Земли его не потрясло, внутренне Гринвуд был готов к чему-то в этом роде. К чему он не был готов, так это к изменению собственного статуса. И к более важной роли в этом великом спектакле. Впрочем, Гринвуд привычно быстро адаптировался к нагрузкам.
– Капитан!
Люди были взволнованны и испуганы,
– Гринвуд?
Он в сотый раз прошелся ладонями по бумажке, поднял голову и с печальной иронией улыбнулся Сандерсу, который растопырился в дверном проеме, сдерживая напор толпы.
– Отныне вы можете звать меня Ноем.
– Старина Ной, кормчий ковчега «Верена»! – ловко поймал подачу Сандерс.
Ему не нужно было объяснять смысл этой аллегории.
Гринвуд коротко взглянул на разглаженную бумажку, скомкал ее и твердо сказал:
– Приказываю рассекретить координаты Лиана и сообщить их по дистанции открытым кодом.
– Раззвонить на весь космос? – Сандерс поднял брови. – Но Тревор…
– К черту Тревора!
Даже в космической пустоте новости распространяются очень быстро. Координаты Лиана приняли все обитаемые планеты и тысячи грузовых и транспортных судов с переселенцами и беженцами. Ковчеги узнали о существовании пристани. История человечества получила продолжение.
И не одно.
Где-то в неведомой дали Всемогущий Питер Корвуд старательно сотворил землю и принялся разминать в непослушных пальцах скользкий комок глины.