Семь смертей Лешего
Шрифт:
Но долго проваляться ей не дадут даже там, всегда найдется желающий полакомиться на дармовщинку. Это и наматывающий круги возле самого солнца орлан, это и крадущийся в поисках добычи снежный барс, редкое и красивое хищное животное, занесенное в красную книгу. Не прочь полакомиться козлятиной и прочее хищное зверье, калибром поменьше.
Летом козлов стреляли из спортивного интереса, зимой для пропитания, но их популяция, никоим образом не уменьшалась, так много было вокруг гор, и так мало людей.
Некоторым козлам везло. Это касалось тех, кто стал пленником МЗП. Козел, прежде чем оказаться на воле, на время становился фотомоделью. На глаза надевались темные очки, на голову водружалась пограничная кепка, тело
Иногда вместе с козлом попадались козлята. Маленький, пушистый, рыжий шарик, весивший между тем килограммов десять, попал в руки солдат во время Лешкиной службы. Козленок был доставлен на заставу, почищен, отмыт и поставлен на довольствие. Словно собачонка бегал по казарме, радостно виляя куцым хвостом завидя пограничников, подносящих ему что-нибудь съестное, или просто желающих потрепать по холке. Козленку застава пришлась по душе. Столько помещений, что необходимо срочно исследовать, что он и делал, с не меньшим, чем у собаки, любопытством. Он сделал для себя два важных открытия. Нашел помещение, где всегда можно вкусно поесть, а неподалеку другое, где можно поспать в тепле и покое.
Так и торчал он целыми днями на кухне, преданными глазами следя за перемещениями повара, в надежде получить кусочек повкуснее. Лакомый кусок доставался ему не раз. Обедающие в столовой бойцы не оставляли без внимания козла, караулящего подачку и то же угощали. Вскоре козел с туго набитым брюхом, медленно направлялся к сушилке, где всегда было тепло и тихо, где у него был свой угол с брошенной на пол фуфайкой. На нее он и укладывался. Дрыхнуть он был способен много часов кряду, лишь три вещи, могли заставить Мишку, так назвали козленка в честь одного заставского сержанта, проснуться и покинуть сушилку. Если захотелось, есть, приспичило опорожниться, или в казарме появился его мучитель, пятилетний сын начальника заставы.
Зайдя в казарму, мальчонка начинал донимать солдат вопросом, «- где Мишка?». Заслышав голос мучителя, Мишка начинал дрожать всем телом и искать угол потемнее, чтобы остаться не замеченным, и не найденным. Но насколько Мишка не хотел, чтобы его нашли, настолько мальчонка желал обратного. Как правило, победу праздновал человек. Либо он сам научился находить все, казавшиеся Мишке надежными укрытия, либо ему помогали солдаты, но всякий раз козел был найден и подвергнут экзекуции. Под торжествующий визг пацаненка, сопровождаемый отчаянным блеяньем, козел вытаскивался за шиворот, или за уши из убежища и волоком таскался из одного угла казармы, в другой. Валяние козла по полу продолжалось до тех пор, пока ему не удавалось вырваться из цепких рук мучителя, что был выше его ростом, всего на голову. Когда козлу удавалось освободиться, он, задрав победно хвост, кубарем слетал с лестницы и выскакивал из казармы на улицу. Если силой он не мог тягаться с мальчишкой, то в беге ему не было равных.
Не смотря на юный возраст, козленок был смышленым существом, он быстро привык к людям, и теплой, сытой жизни. Горы, раскинувшиеся в десятке метров от заставы, его не прельщали, более того, внушали смутное беспокойство и тревогу. Манило козла другое, - наполненная запахами кухня, где всегда так вкусно кормят, где легко можно перехватить кусочек- другой, даже в неурочное время. Притягивала к себе и сушилка, где так хорошо спать в тепле и сухости. Что хорошего в этих горах? В памяти о них остались лишь смутные воспоминания. Он помнил лишь о том, что там всегда было холодно и голодно. Жухлая и безвкусная рыжая трава, которой они питались, не могла утолить голод, лишь на время, притупляя его. И только теплое материнское молоко, согревало и кормило. Он смутно помнил
Сбежавший от мучителя козленок не уходил далеко, слоняясь поблизости от входа в казарму. Козел выжидал, когда его враг, влекомый за руку длинноволосым существом с нежным голосом и ласковыми руками, что так любили трепать его за холку и угощать конфетами, покинет помещение. И едва ноги мальчонки переступали порог казармы, как из-за угла выскакивал Мишка, и стремглав летел на кухню, чтобы подкрепиться после перенесенного нервного потрясения. Плотно набив брюхо, козел неторопливо выдвигался в сторону сушилки, чтобы вздремнуть, благосклонно принимая по дороге поглаживания и похлопывания людей.
В сушилке Мишка засыпал. И снились ему радостные и цветные сны, а на душе было легко и умиротворенно. И только голос начальника, зычно зовущий его по имени, мог заставить Мишку проснуться и побежать. Он чувствовал, что от этого большого человека, зависит его вольготная жизнь на заставе, и являлся по первому зову. Даже если предназначался зов не ему, а тезке, человеку и сержанту по имени Мишка, нередко заступающему дежурным по заставе.
У начальника, в связи с соседством двух Мишек, человека и козла, иногда появлялось желание развлечься. Из канцелярии, раздавался зычный крик «- Мишка!», а затем очевидцы, держась за животы от смеха, наблюдали за тем, как мчались наперегонки на голос, человек и козел. Козел вылетал из сушилки, человек из дежурки. Иногда забег выигрывал человек, иногда козел. Очевидцы прикольной гонки старались не расходиться, чтобы не пропустить продолжения веселья. А основное веселье было впереди.
Козел и человек одновременно врывались в кабинет начальника заставы, и заставали его открывающим банку концентрированного молока, любимого блюда козленка Мишки. Козленок Мишка начинал радостно вилять куцым хвостом в предвкушении угощения, а у сержанта Мишки, эти манипуляции, вызывали серьезнейшее беспокойство. Назревало чувство, что он будет выставлен полным придурком. В итоге козел получал молоко, налитое в специально приготовленное для него блюдце, а сержант недоуменный вопрос начальника о цели прибытия в канцелярию.
Чувствуя себя полнейшим идиотом, дежурный по заставе докладывал, о прибытии по приказанию начальника. Состроив удивленную гримасу, начальник поучительным тоном сообщал глупому подчиненному, что вызывал он не тупорылого сержанта, а умного козла, который и явился на зов без промедления. Получив команду «кругом» и «бегом марш», сержант с рожей перекошенной от обиды и злости, пулей выскакивал из канцелярии, усаживаясь в дежурке. Там он и сидел, надувшись, как мышь на крупу, красный, как рак, пуская дым из ушей. Невидящими глазами, наблюдая за тем, как потешаются над ним сослуживцы, согнувшись от смеха. Долго еще их смех отдается в ушах обидным звоном, а в голове звучат насмешливые и язвительные слова в его адрес начальника заставы.
Постепенно обида и злоба концентрируются в нем, прессуются в черный комок, готовые выплеснуться на каждого, кто окажется поблизости и в первую очередь на гнусного козла, от которого все его мучения. Он настолько поглощен мысленными картинами расправы над ненавистным козлом, что не видит ничего вокруг. Он настолько погружен в раздумья, что не слышит, как из канцелярии вновь доносится знакомое «- Мишка!». Он только краем глаз улавливает, выскочившее из сушилки и понесшееся в направлении канцелярии, рыжее парнокопытное. «Ну и черт с ним, пускай бежит, пьет свое паршивое молоко», - злобно думает он, продолжая тупо созерцать стену перед собой. И только зычный голос начальника, появившегося на пороге канцелярии, возвращает его в реальность.