Шрифт:
Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.
ГЛАВА 1
Над пластиковым стаканчиком с растворимым кофе летала оса. Катарина попыталась отогнать надоедливое насекомое, но оса, похоже, совсем не собиралась отступать. В итоге, устав махать рукой, Ката отодвинула стаканчик с напитком в центр стола и посмотрела на раскрасневшуюся брюнетку, сидящую напротив.
Дама в лиловом сарафане продолжала изливать душу незнакомке. Двадцать минут назад, когда Катка, решив утолить голод и жажду, пристроилась за круглым столиком открытого кафе, к ней подсела грузная особа и с ходу заявила:
–
От неожиданности Ката вздрогнула. Она, конечно же, далеко не ангел, и у нее, как и у всякого живого человека, есть мелкие грехи, но сволочью она себя никогда не считала. Решив, что у дамочки проблемы с психикой, Катарина уже намеревалась пересесть за соседний столик, как вдруг пышнотелая брюнетка повторила:
– Ох, какая же он сволочь!
А-а, теперь понятно, гнев дамы направлен на мужчину. На душе сделалось немного легче. Мило улыбнувшись, Катарина тихо проговорила:
– Мне сперва показалось, что вы меня обозвали.
Брюнетка округлила подведенные глаза.
– Тебя?! Нет-нет, что ты! Я мужа своего имела в виду. – И, видя, что в лице Катарины она может найти прекрасную слушательницу, брюнетка затараторила: – Ну а как его еще называть? Сволочь и есть! Паразитирует на мне семнадцатый год, всю кровь выпил. Я в старуху превратилась, мне в мае сорок четыре стукнуло, а выгляжу лет на десять старше. А все почему? Да потому, что этот гад хочет свести меня в могилу. И зачем я только замуж вышла? Жила бы себе одна и горя не знала. Вон Зинка Куркина ни разу замужем не была и чувствует себя превосходно, сама себе хозяйка, ни от кого не зависит, ничего никому не должна. А я... Дура!
Понимая, что нужно что-то сказать, Ката ляпнула:
– Он вам изменяет?
Брови брюнетки поползли вверх. Секунд пять она смотрела на Катарину, а затем в голос расхохоталась.
– Сенька? Изменяет? Да ни в жизнь! Кому он нужен, охламонище. Нет, рогоноской я никогда не была, а сказать откровенно, уж лучше бы он мне рога наставлял. Ей-богу, не тратила бы я столько нервов.
– Если не изменяет, почему сволочью называете?
– А, по-твоему, сволочь только тот, кто кобелиный образ жизни ведет? Ничего подобного. – И после минутной паузы брюнетка с горечью в голосе добавила: – Пьет мой Сенька, пьет не просыхая. А сильно пьющий муж намного хуже изменщика. В доме постоянно скандалы, крики, ссоры, мне в глаза соседям стыдно смотреть. У всех мужья как мужья, а мой, как фашист! Когда я от него слово доброе слышала, когда он меня в последний раз в кино водил? Соседи живут как люди, по выходным вместе в магазин идут, холодильник на неделю забивают, летом в отпуск за границу летают, а я... Что я видела? Раковину, половую тряпку, опостылевшую работу и мужа, который каждый день домой на бровях приползает? Ну скажи, разве это справедливо?
– Думаю, нет, – пискнула Ката.
– Правильно думаешь, – кивнула брюнетка. – Ох, решаться мне надо. Пока совсем в старуху не превратилась, необходимо на развод документы подать и начать разменивать квартирку. Нету больше сил. Нету! А я ведь надеялась, что Сенька за ум наконец взялся, теплился в душе лучик надежды. Ан нет! Представляешь, месяц назад я о разводе заикнулась. Сенька остолбенел, от неожиданности он даже протрезвел. Ага. На колени упал, руки целовать начал и слезу, гад, пустил. Ползает за мной по квартире и стонет: мол, Тонечка, не бросай, без тебя окончательно погибну. А я ему ультиматум поставила – или бросай пить, причем немедленно, или разведусь. Сенька поклялся, что больше ни капли в рот не возьмет. – Тоня умолкла.
– И слово не сдержал, да? – спросила Катарина.
– Неделю домой трезвый возвращался, в пятницу даже
Катарина коснулась ладони Тони и сочувственно проговорила:
– Ну-ну, не волнуйтесь, все утрясется.
– Нет! Не бывать этому. Сегодня я дошла до точки. Вот сейчас посижу в кафешке еще немного, в себя приду и...
– Разводиться будете?
– Другого выхода нет. – Тоня достала из сумки носовой платок и смачно высморкалась.
Чуть погодя она нехотя поднялась с пластикового стула и, не глядя на Катарину, прогудела:
– Пойду я.
– Удачи вам, – сказал Ката.
– Да какая, к чертям, удача, где ее взять-то?
Уже отдалившись от столика на приличное расстояние, Антонина крикнула:
– А ты сама замужем?
– Да.
– Зря. Мой тебе совет – разводись и живи одна, меньше нервов истратишь и до глубокой старости доживешь. А мужики все... А-а, ну их в баню!
После общения с Тоней у Каты на душе остался неприятный осадок. Решив немного пройтись, она перекинула через плечо сумочку и потопала вперед.
Уже вторую неделю Ката Копейкина была без колес. Ее «Фиат» приказал долго жить. А все потому, что Катка слишком мягкотелая и не умеет в нужные моменты говорить категоричное «Нет». Семнадцатилетний сосед Мишка буквально на коленях выпросил у Копейкиной на полчасика машину. Собирался пустить пыль в глаза, а в итоге пустил авто под откос. Слава богу, сам Мишка не пострадал, а вот «Фиат» ремонту не подлежит. Ко всему прочему у Каты возникли проблемы с законом, как-никак, а она разрешила управлять своим транспортным средством человеку, не имеющему прав.
Короче говоря, неделька выдалась горячей, да и нервишек пришлось истрепать немало. Посему теперь, дабы вновь привести нервную систему в порядок, Катарина передвигается по городу на общественном транспорте и своих двоих.
Не спеша идя по узкой улочке, Ката наслаждалась июньским солнышком и чистым воздухом. Хотя чистый воздух – это, пожалуй, перебор. В центре столицы, где люди дышат исключительно выхлопными газами, о кристальной чистоте воздуха приходится лишь мечтать. А самое интересное, размышляла Катка, глядя на пожухлую листву, что когда на дворе плюс тридцать пять градусов и вы буквально плавитесь от духоты, в центре столицы совершенно невозможно открыть окно. Окна приходится держать наглухо закрытыми, как в лютые морозы, так и в адскую жарищу.
В последующую секунду Катарина сделала шаг и замерла как вкопанная. Прямо перед ней приземлился огромный рыжий кот. Да-да, именно приземлился. Котяра упал откуда-то сверху. Хорошо еще, что животное упало перед Каткой, а не свалилось ей на голову.
Посмотрев наверх, Ката увидела открытое окно на втором этаже. Чуть погодя в окне показалось взволнованное лицо пожилой женщины.
– Господи! Персик! Ты жив?! Жив? Скажите, Персик жив?
Катарина взглянула на довольного котяру и поспешила успокоить хозяйку: