Семь способов засолки душ
Шрифт:
Что-то шуршит за плинтусами и в шкафах, воздух звенит, и Ника оборачивается.
В кресле у двери сидит, закинув ногу на ногу, отец. Приложив палец к губам, он исчезает.
выдох третий
Москва, 2007
По данным правоохранительных органов, для полного подавления воли в «Сиянии» применялись психологическое насилие, а также групповое употребление наркотических средств, изнасилования. В результате у некоторых членов секты развились тяжелые психические заболевания.
После смерти Дагаева
По слухам, наставников в «Сиянии» было гораздо больше, но подтверждений этому следствие не нашло.
Мне кажется, «Сияние» живо. Оно пустило корни, разрослось, вылезает в разных местах под разными личинами. Жрецы и наставницы учат девушек разводить на деньги и сосать, впитывать силу земли маткой, мужчин учат астральному карате и мужественности. Просто теперь «Сияние» зовут по-другому, как Виталия Андреевича раньше звали Якутом.
Я помню его. Он учился у папы — молодой, щуплый, но щекастый, с длинными волосами, собранными в хвост. Как уж он к нам попал, не знаю. Знаю только то, что рассказывала мама: Якут сидел по малолетке, вышел и стал помогать отцу в делах. Избрал путь просветления, так говорила мама. Мне кажется, она не понимала и половины из того, что повторяла за другими.
Якуту очень нравилась Надя, он подвозил ее до общежития, решал бытовые вопросы. Неудивительно — Надя нравилась всем без исключения. Она приехала из деревни в Иркутской области, о которой она рассказывала сказки: мол, там есть большое озеро Байкал, а на дне этого озера — пропасть без дна. А вместо дна в той пропасти есть выход к белому острову, жители которого не знают голода и болезней, и солнце сияет круглый год. Много сильных людей пыталось попасть туда, но никому не удавалось. Удалось лишь одному. Он взял с собой кожаный мешок с воздухом и с помощью него дышал. Духи делали так, что воздух в мешке не заканчивался. Доплыв до конца той бездны, тот человек оказался на берегу белого острова и остался жить там вечно.
После Надя целовала мне руки — так делали все послушницы, — затем в лоб — это послушницам не дозволялось, но Наде я разрешала, это был наш с ней секрет. Она говорила, что я — сильная, как тот пловец. И обязательно увижу тот прекрасный остров.
Надя была скромной, много смеялась и много танцевала на обрядах — «изгоняла демонов гордыни», которые, как говорил отец, приходят из Нижнего мира. Поэтому и изгонять их следовало из нижнего уровня тела — таза и ног. Пляски «Сияния» проходили в «месте великой энергии», которое должно было даровать мудрость. Послушницы танцевали до изнеможения, пока не разбивали босые ноги о корни деревьев. При этом они все пели мантры, которые я не смогла найти нигде. Должно быть, и здесь отцу было виднее.
Демонов лени послушницы изгоняли, убираясь у нас дома. Они готовили, стирали, присматривали за мной, когда мама уходила по делам.
Надя плясала. Надя убиралась. Надя изгоняла своих демонов усердно.
Потом она пришла на речной берег и утопилась.
Местный житель обнаружил ее торчащие из реки сапожки, а затем и ее всю. На голове у Нади был пластиковый пакет. Сама его надела и затянула, вот официальная
Наркоманка какая-то, сказала тогда соседка. Нанюхаются клея, потом топятся. Она мимоходом бросила это другой соседке вместо стандартных фраз о погоде и взлетевших ценах. Она сказала это так, как будто знала Надю.
Надя была красивой, очень. Она была похожа на русалку.
Наверное, поэтому духи позвали ее купаться.
выдох четвертый
Ника ждет у ДК «Рассвет», курит, наблюдая, как послушников — или как там их называют в «Белом солнце» — выстроили и окуривают можжевельником еще раз, на прощание. Якута среди шаманов нет. Ветер сметает дым в сторону проезжающих машин; в многоэтажках, что высятся за ДК, загораются окна. Люди пробегают мимо, пряча лица в шарфы и воротники, тащат пакеты с продуктами.
Якут выходит из ДК позже, без многослойного костюма и шапки с перьями. Быстрым шагом он идет к машине, та мигает ему фарами, начинает прогреваться. Он с кем-то говорит по телефону, но, увидев Нику, прерывает разговор.
Она стягивает перчатку, подает Якуту руку татуировкой вверх.
— Лариса? — уточняет тот.
— Света, — отвечает Ника.
Якут и так знает, кто перед ним, это видно, и имя здесь не играет роли.
— Нам надо поговорить.
Якут беспомощно оглядывается на заведенную машину.
— Может, в другой день? У меня дела.
Ника качает головой.
— Сейчас. Папа говорил, что духи ждать не любят.
Ника вызывает такси — она не идиотка лезть к Якуту в машину. Вызову тебе еще одно обратно, до машины, обещает она. Якут угрюмо кивает.
Торговый центр — монстр, бронированный квадратной белой плиткой, с ярким названием «Огни». Рядом с вывеской эмблема — оранжевый шар с присосками, похожий на вирусную частицу. Вируса потребления, должно быть. На стоянке суета, ведь завтра выходной, и Ника с Якутом вливаются в постбудничную взмыленную толпу, ныряют в душное нутро. Лишь в тепле Ника ощущает, насколько ее лицо успело замерзнуть, пока она шла от машины, — совершенно незаметно, но очень быстро. Щеки оттаивают, их покалывает.
Они с Якутом садятся на фудкорте на верхнем этаже, там больше камер и людей. Якут подминает собой маленький стульчик, кладет локти на стол и, подавшись вперед, впивается взглядом в Нику. Ника не торопится, берет себе бургер и газировку, радостно хлюпает ею через трубочку.
— И что это было? — спрашивает она. — Настоящая истерика на весь ДК.
Якут мрачнеет.
— Думаешь, мы твоему появлению радоваться должны?
— Я ничего не думаю. И кто эти «мы»?
Якут молчит, Ника кусает бургер.
— Я думала, вас всех пересажали, — говорит она.
— Чего ты до меня-то доебалась? — цедит Якут, перегнувшись через стол. — Я свое за «Сияние» отсидел, теперь не могу работу найти. Приходишь, сразу узнают, что было две ходки, и не берут. В одно место взяли, так потом выперли. В сети есть форумы со списками, они посмотрели и уволили.
— Сейчас расплачусь. Повезло, что вас не линчевали прямо перед городской администрацией. И ты же нормальную выручку стрижешь с дураков. Постучал в бубен, собрал по двадцать тысяч с носа — и все, можно месяц не работать.