Семь свиданий
Шрифт:
В два шага Гриша оказался у побледневшего толстяка. Стукнув окровавленным кулаком об стену возле его головы, прорычал в лицо:
— Что ты с ней сделал?!
— Н-ничего! — перебинтованная гипсом ладонь взлетела вверх в нелепой попытке защитить от неминуемой участи. Пузан неестественно пискнув заныл, приседая на корточки.
Вздёрнув его за светлые волосы, заставил вернуться на ноги. Потряс тяжёлой головой в разные стороны.
— Не ври!!
Уже вереща от боли, тот затараторил:
— Ничего такого. Честно! А-а-а!! — он попытался
Охнув, толстяк тут же поник. Руки безвольно повисли вдоль туловища. Слёзы полились потоком из его глаз. Жирное тело заколыхалось от дрожи. Подняв мутные зрачки, он зашептал:
— Не бей, пож-жалуйста… я Ленке только подсыпал в бок-кал немного синтетического афродизиака… это всё… ничего такого… чест…
Договорить не успел. В его нос прилетела вся не выплеснувшаяся ярость Гриши, моментально вырубая сознание. Огромное тело, упав навзничь, заняло почти треть пола подсобки.
— О! А теперь желе с малиновой начинкой! А-ха-ха! Гриша, перестань меня смешить!
Он бросился к дивану. Присел рядом, осматривая девушку на предмет повреждений. Когда она наконец немного успокоилась, спросил:
— Как ты?
Но Лена, тесно прильнув сбоку всем телом, выдохнула с улыбкой в губы.
— Ты всегда такой серьёзный.
Хихикнув, вскинула руку и провела горячими пальцами по его лбу, разглаживая морщинку.
— Лена, повторяю — он успел тебе что-то сделать? — обхватив её пальцы своими, отстранил от лица. Заглянул в чёрные зрачки, затопившие всю радужку.
— Артёмка забавный, когда он оголил свою плюшку, я хохотала минут десять.
— Может, что-то болит? Беспокоит? Идти сможешь?
Вместо ответа, она в одно движение перекинула ногу через него, оказавшись на коленях. Прижала мужскую ладонь к своей груди, жарко шепча:
— У меня нестерпимо щекочется, Гришенька, — заставив его пальцы смять ткань и мягкую выпуклость со всей силы, протяжно застонала, улыбаясь и закатывая от удовольствия глаза, — вот здесь, да. И так сильно, что хочется либо смеяться, либо…
Замолчала, задумавшись, а потом устремила взгляд к его губам.
— Поцелуй меня, — и не дожидаясь ответных действий, сама потянулась на встречу.
Неповторимый, волнующий аромат обволакивал тело и разум. Шептал, убаюкивал, обещая сладкий приз: вот они эти манящие губы, испей их сладость, поддайся искушению, она готова, она отдаст…
Мгновение было поистине желанным, вот только…
Мягкий рот, на котором хранился ещё тонкий слой помады, уткнулся в прохладную ладонь. А глаза, наоборот, не встретив на своём пути преграду, схлестнулись в жарком бою. Горячий мёд и дымчатый шоколад. Твёрдая уверенность и внезапное удивление. Поморгав, Ильин отстранился, а потом и вовсе пересадил Лену обратно на диван. Взъерошил свои волосы в привычной манере.
Ну не мог он воспользоваться ситуацией. И нет, он не являлся благородным рыцарем,
— Нужно срочно отсюда убираться.
— Ты такой бу-ука! — протянула Вредина, откидываясь на кожаную спинку и распластывая руки по сторонам.
— Мне надо подумать, как доставить тебя домой, — он отрешенно уставился на дверь.
Через главный вход вести её в таком состоянии не вариант — могут попасться на встречу коллеги или охрана. Не дай бог, заподозрят что-то неладное. И как бы ни отмахивался мысленно от единственной пришедшей в голову идеи, а всё шло к тому, что офисом отца придётся всё-таки воспользоваться. Как временным местом, где можно пересидеть бурю.
Чёрт! От этого решения внутри все переворачивалось, подходя тошнотой к горлу.
— Я не хочу домой, — горячие ладони заскользили по спине, переключая мысли и будоража сознание. Следом их заменило мягкое тело, прижимаясь плотнее. Жаркий шёпот коснулся уха: — я хочу поцелуй…
— Ой! Гриша! А-ха-ха! — перекинутая через плечо Лена болталась как тряпичная кукла, но при этом каким-то невероятным образом умудрялась хохотать, — мне щекотно! Отпусти!
И вот спустя десять минут возни в подсобке с Занозой он наконец-то спешными шагами передвигался по коридору. Ещё бы «кто-то» не вредничал и было вообще прекрасно. А то строптивая девчонка никак не хотела куда-либо идти без злополучного поцелуя. Увещевания не помогали, поэтому ему на правах единственного здравомыслящего, ничего не оставалось, как чмокнуть быстро в мягкую щеку и, применив ловкость и небольшие усилия, перехватить совсем не сопротивляющуюся тушку, закинув её на плечо.
Гриша ещё по пути в подсобку заметил перед своротком грузовой лифт, вот к нему-то они так стремительно сейчас и приближались. Осталось несколько шагов и будут на месте. От мысли, куда он собирался временно доставить Лену, кожа на всём теле начинала неприятно зудеть, а челюсть против воли упрямо выдвигались вперёд.
По пояснице слабо стукнул кулачок, отвлекая от мрачных мыслей.
— Я не принимаю тот поцелуй!
— Вот как ты можешь сейчас думать об этом?
— А я вообще ни о чём другом сейчас думать не могу! Ты мне должен!
— Ра-а-а! — зычно простонал Гриша, поправляя на плече Лену. — Не елозь!
По девичьим округлостям, обтянутым в красную юбку, прилетел звонкий шлепок.
— Ай! — в ответ его стукнули второй раз по спине и засучили ногами, — мне больно!
— Если продолжишь отвлекать, то твоя задница вообще не сможет в ближайшую неделю сидеть.
Лена странно притихла. Гриша даже поначалу обрадовался, что удалось присмирить неугомонную, но потом она, глухо булькнув, хриплым шёпотом проговорила: