Семь верст до небес
Шрифт:
Иногда Юлька готова была расстрелять подружкиных родителей. Вот, например, в такие вечера.
Но, слава Богу, водка ударила куда нужно, и всякие глупые мысли из головы выветрились. И у нее, и у Алены. Время от времени полезно отключать тормоза, это Юлька знала совершенно точно.
В этот раз они, похоже, перестарались. За разговором Алена как будто машинально вытащила из холодильника початую бутылку мартини. Вечер потихоньку наполнялся весельем. Потом они пошли встречать Ташку, и та долго потешалась над подругами, с высоты своего возраста
Дома Алена бросилась к телефону и, упершись в стену тяжелым взглядом, полчаса накручивала диск. Пальцы онемели, спина затекла от неудобной позы, а она все сидела и вертела. Бесстрастный женский голос сообщал, что «абонент временно не обслуживается», часы на стене показывали одиннадцать.
— Мам, хватит, а? Иди спать, — потрясла ее за плечо Ташка.
Она упрямо потрясла головой.
— Я дозвонюсь! Вдруг что-то! — крикнула чужим, тонким голосом.
— Что?!
— Вдруг что-нибудь случилось, — старательно выговорила Алена.
Дочь посмотрела на нее взрослыми глазами. И столько в этих глазах было всякого разного, что Алена почти протрезвела.
— Ложись, — сказала она нормальным голосом, — я сейчас умоюсь и тоже лягу.
— Мам, да все с ним в порядке! Ну, может, зарплату получил, решил гульнуть…
— Ложись, Ташка, ложись. Та неожиданно послушалась и ушла к себе. Алена положила трубку, быстро подняла снова и внимательно прислушалась к гудкам.
Какая к бесу зарплата?! Никогда Лешка зарплату не обмывал, и гулянки были ему побоку. Что-то случилось, это точно. И случилось не сегодня и не вчера. Неужели дело в том самом выгодном клиенте, на которого муж буквально молился? Возможность сорвать большой куш изменила его до неузнаваемости.
Она бросила трубку на рычаг, негодующе и бессильно.
Или было еще что-то?
Что-то, ставшее важным для него, первостепенным, настолько желанным, что остальное — она, Ташка, ужин за круглым столом, «тутуновка» на выходных, споры, примирения, сериал «Петербургские тайны», который нравился им обоим, — перестало иметь значение.
Ведь ради чего-то торчит он в офисе целыми сутками!
И причина внезапного отчуждения между ними тоже там, в этом растреклятом офисе! На самом деле предстоящая сделка? Или… другая женщина, например. А может быть, кризис среднего возраста?
Любая версия имеет право на существование.
Но думать об этом ужасно глупо. Все равно что гадать на кофейной гуще. Алена никогда не верила в гадания и выстраивать предположения не любила. С чего же сейчас взялась?
Ах да, она ведь пьяна. Вот и лезут всякие бредни в голову.
Вдруг стало так стыдно, что жар ударил в затылок. Алена заплакала. О чем это она тут думала? Пьяная, жалкая неудачница. Собственная дочь видела, как она в пьяной истерике крутила телефонный диск и таращилась бессмысленным взглядом в стену. Кошмар! Ей еще не доводилось показываться
Алена плакала долго, а потом заснула, и, кажется, даже во сне продолжали литься эти горячие, стыдные слезы.
В пятницу пошел снег. Тихий и очень крупный, он неспешно опускался на стылую землю и мгновенно таял, будто сахар в кипятке. Раз, и все. Словно и не было.
Алена стояла у окна в кабинете литературы и смотрела, как осень с зимой под ручку прогуливаются по городу.
— Мам, ты здесь?! А я боялась, что ты меня не дождешься!
Алена обернулась и изобразила улыбку.
— Боялась? Разве ты чего-то боишься, кроме контрольной по математике?
— Ага. Диктанта по английскому, — весело призналась Ташка. — Ну, идем, что ли?
И они пошли. По возможности они всегда ходили вместе. Алене почему-то подумалось, что это удивительно и странно — в Наташкином возрасте девочки уже не слишком любят ходить куда-либо в компании матери. Предпочитают сбиваться с ровесницами в стайки, обсуждать наряды и Тома Круза и сообща делать вид, что не замечают мальчиков.
— … а она мне говорит, что надо было тогда в библиотеку съездить! А я ей говорю, что если бы кроме истории никаких больше уроков не было, то…
Хорошо, что у нее есть дочь.
Господи, какое счастье, что у нее есть дочь! И они всегда, всегда будут вместе. Даже если окажутся далеко друг от друга.
— Мама, ты меня слушаешь?
— Конечно.
— А что у тебя с лицом? Ты вся белая. Ты из-за Балашова переживаешь, что ли?
Ташка смотрела с недоверием, словно никак не могла взять в толк, как это возможно — переживать из-за Балашова аж до бледности.
Между тем, Алена именно из-за него была бледная, хмурая и рассеянная. И еще — злая. Она не понимала, что происходит, а когда решила выяснить, внятного ответа не получила, и теперь от бессилия оставалось только злобно скрежетать зубами. Откровенную беседу Лешка не поддержал, хотя раньше всегда охотно делился с ней любыми проблемами: от дырки на носке до ежемесячных отчетов у начальства.
Раз двадцать в сутки Алена вспоминала их последний разговор и не могла понять, что же она сделала не так, где ошиблась. Она ведь тщательно готовилась, решила ни в коем случае ни спрашивать больше о той ночи, которую он провел неизвестно где, атмосферу создавала, ужин сногсшибательный приготовила, Ташку спровадила к подругам. Все, казалось бы, предусмотрела. Кроме явного нежелания супруга общаться на заданную тему. Пока она рассказывала о своей работе, лицо у него было расслабленное и довольное, он похохатывал даже, с удовольствием жевал рыбу, попивал винцо и в целом имел вид счастливого человека. Но стоило ей спросить, как продвигается его сделка, Алексей отвел глаза и принялся мурыжить в руках полотенце.