Семь выстрелов в Петлюру
Шрифт:
И таким образом весь ход судебного разбирательства сосредоточился не на мелком владельце часового магазина, а на бывшему председателю Директории, на деяниях и поступках главного атамана, на его ошибках и просчетах, вследствие чего Цезарь Кампенси и Альберт Вильма вынуждены были защищаться и оправдываться.
Анри Торрес вдохновенно работал не только в судебном зале, но и за его стенами. Он умело давал интервью, все время возбуждал общественное мнение. Свидетели, которые имели очень сомнительный отношение к сути процесса или совсем его не имели и ничего не знали о событиях гражданской войны на
Энергичный адвокат так ловко распространял слухи, что сам президент Лиги прав человека профессор Виктор Ваш, а также Синклер Льюис, Герберт Уэллс, Альберт Эйнштейн, Александр Керенский и другие всемирно известные фигуры согласились и даже сами предлагали прийти на суд, чтобы защищать необычного убийцу.
Чтобы вызвать и завоевать симпатии присяжных-католиков, Торрес сослался даже на оценку этого дела главой римско-католической церкви папой Бенедиктом XV.
А параллельно приятели Торреса работали за кулисами. Адвокат сумел даже устроить встречу жены Шварцбарта с одним из самых влиятельных депутатов национального собрания Франции, председателем Французской социалистической партии и будущим премьер-министром Франции Леоном Блюмом.
В ответ на просьбу спасти от казни, которая ему угрожала, ознакомиться с документами и поддержать Шварцбарта в прессе осторожный и неторопливый Блюм искренне заверил испуганную и дрожащую мадам Шварцбарт, что ее муж, вероятнее всего, будет оправдан.
– Почему, почему вы так уверенно говорите? – спрашивала женщина.
– Потому что Франция является страной справедливой, мадам,- невозмутимо ответил в присутствии Торреса Леон Блюм.
Анри Торрес акцентировал внимание и на том, что Шварцбарт находится членом Лиги прав человека и во время ареста имел при себе членский билет этой уважаемой организации. Тем более – Поль Ланжевен, вице-президент этой Лиги, выдающийся французский ученый и профессор нескольких университетов, появился на процессе, где заявил, что, ознакомившись с документами, он пришел к выводу, что в организации и пособничестве погромов Петлюра, безусловно, виноват.
Тем временем, чтобы крайне опозорить петлюровское окружение, его сторонников и таким образом самого Петлюру в глазах французской общественности, Торрес провел огромную подготовительную работу – разыскал документы о сотрудничестве Директории с кайзеровскою Германией в то время, когда еще не кончилась война, набрасывался на Александра Шульгина, близкого к Петлюре человека, за то, что тот служил чрезвычайным и полномочным послом в Болгарии приправительстве гетмана Павла Скоропадского – опять-таки активного союзника немцев, с которыми Франция так тяжело, кроваво и долго воевала.
Торрес разыскал и зачитал на суде заявление главного атамана от 3 мая 1918 года, в которой Петлюра благодарил своих "могучих друзей и союзников" (Германию и Австро-Венгрию). Оперируя этими фактами, Торрес пытался убедить присяжных, что чуть ли не все украинское освободительное движение было прочно связано с немецкой политикой времен первой мировой войны.
А наряду с этим Торрес предлагал суда позвать к зала пятнадцать французов, товарищей-однополчан Шварцбарта, которые бы засвидетельствовали его храбрость на войне с немцами.
Образцом ораторского искусства стала и последняя речь Анри Торреса. Решившись оправдать убийство Петлюры, он заявил: "Я говорю, что когда человек становится французским гражданином, как это сделал Шварцбарт… когда он сжимал в окопах горячее ружье, я утверждаю, что пробуждается новая душа, душа гражданина… и она бьет, чтобы исправить несправедливость".
Обратившись к присяжных, Торрес призвал: "Господа! Сегодня вы отвечаете за престиж нашей нации. Жизнь тысяч зависит от приговора Франции, от вашего приговора…"
Обращаясь к историческим прецедентам, Торрес подчеркивал, что во многих странах подсудимые-мстители были оправданы, как например Агаси Тинделян, который убил в Германии бывшего великого визиря Турецкой империи пашу Таалат-Бея, отомстив за страшную резню армян в 1915 году.
Безусловно, и этим сильным моральным аргументом Торрес апеллировал к национальному достоинству французов: французы хуже и менее справедливые, чем немцы?! Он призвал присяжных: "Я надеюсь от вас, господа, во имя нашей страны вынести единогласный приговор: нет!!!"
То есть "нет" виновности Шварцбарта.
ПРИГОВОР ПРИСЯЖНЫХ
Передо мной уникальный документ, Это лист со списком вопросов, сформулированных судьями, на которые должны ответить присяжные, Позволю себе привести его полностью, без сокращений.
"1. Или обвиняемый Самуил Шварцбарт виноват в том, что добровольно стрелял в Симона Петлюру 25 мая 1926 года?
2. Или его выстрелы и раны от них повлекли смерть?
3. Имел Шварцбарт намерение убить Симона Петлюру?
4. Или свой поступок Шварцбарт подготовил заранее?
5. Или подготовил Шварцбарт ловушку для своей жертвы?"
Коллегия присяжных насчитывала двенадцать человек. Чрезвычайно долго тянулись минуты тайного голосования и подсчета голосов. И вот наконец результаты; восемь голосов против четырех были поданы за полное оправдание Шварцбарта.
Услышав этот вердикт, многочисленные присутствующие во Дворце правосудия взорвались возгласами: "Да здравствует Франция!", "Слава французским присяжным!". Огромная толпа родственников, друзей, болельщиков и журналистов с фотокорреспондентами обступили, чуть не разрывая не сувениры", Торреса и Шварцбарта.
Почти в тот же день Анри Торрес получил заказ на книгу "Процесс о погромах", которая вышла в свет уже в следующем, 1928 года. А Шварцбарт, давая одновременно несколько интервью, выглядел значительно более перепуганным, чем в зале суда.
Адвокатам же Ольги Петлюры Кампенси и Вильма (особенно последнему, который хвастался, что осудит Шварцбарта) пришлось пережить немало неприятных минут и упреков в пассивности и неумении бороться.
Действительно, ответ "нет", которую дали присяжные на второе и третье вопрос, была очевидной бессмыслицей. Если выстрелы и раны от них не повлекших смерть, то почему Симон Петлюра умер на тротуаре посреди Парижа, истекая кровью? И, наконец, если Шварцбарт не имел намерения убить Петлюре, то почему стрелял в него?