Шрифт:
Часть 1. Отцы и дети.
1.
Свет лился в пыльную аудиторию сквозь высокие окна. Помещение пустовало. Лишь за кафедрой стояла темноволосая женщина в белоснежном брючном костюме. Ее волосы, тщательно зачесанные со лба, собраны в жгут на затылке. Она хмуро листала большой журнал, сверяясь с ведомостью, что-то помечала в тонкой книжечке. Входная дверь скромно приоткрылась.
— Можно, Наталия Ивановна?
Наталия приспустила очки, и взглянула на вошедшую студентку.
— Вы на пересдачу?
— Да. Вы не заняты?
— Нет,
Наталия подала студентке задание.
— Ты пока изучи задание, я на секунду, — сказала она, и скрылась за дверью аудитории с телефоном.
Оказавшись в полутемном холле ВУЗа, Наталья включила телефон.
— Алло? Доехал? Ну и как там? Устроился? Когда первая пара? Уже? Они не тянут! Когда освободишься? Слава богу, а то я боялась, что ты не сможешь попасть к родителям на юбилей. Я обещала, что привезу тебя. Нет, они очень милые! Мы впервые соберемся все вместе за пять лет! Все будут. Да, и братья и сестры. Не паникуй, милый, я не дам тебя в обиду, — Наташа хихикнула, — я тоже люблю тебя. Позвонишь? Ну, все, пока. А то меня студентка ждет. Пока — пока.
Женщина мечтательно вздохнула, отключив телефон, и разгладив улыбку на своем лице, вошла в аудиторию.
— Ну что, вы готовы?
Студентка подняла на Наташу испуганный взгляд, и той стало все ясно. Эта девушка снова ничего не знает. Неужели так трудно научиться решать матрицы? Она едва добралась до второго курса и уже ничего не знает!
— Вы в курсе, что у меня можно сдать только тогда, когда знаешь предмет? Деточка, фамилия «Семёнова» в зачетке дорого стоит. И здесь не обойтись тем, что у вас в пакетике. Зайдите снова, когда будете готовы. Учтите, через десять дней я уеду, и вы меня застанете только осенью. Вам ясно?
Студентка поднялась из-за парты, и двинулась у двери.
— Извините, Наталия Ивановна. Я найду вас.
— Ничего. Заходите.
Девушка покинула Наталью, и снова в аудитории воцарилась тишина.
2.
— Ксюха! — дверь в комнату общежития резко распахнулась, — Слышала, приехал новый препод из Москвы!
Девушка, что секунду назад было абсолютно поглощена тенью на своем натюрморте, обратила испачканное краской лицо на вошедшую подругу.
— Вместо Павла Сергеевича?
— Да, молодого! — многозначительно добавила подруга, и, откинув свои роскошные, рыжие кудри, села в кресло.
— На сколько молодого? — изображая интерес, спросила Ксюша, укладывая краски и кисти в специальный чемоданчик. Если появилась Вика, работать дальше будет невозможно.
— Увидишь. Через полчаса он назначил ознакомительную лекцию. Это Наумов, знаешь?
— Наумов? Тот самый Наумов, чьи картины сейчас раскупают как горячие пирожки?! — Ксюша превратилась в абсолютный слух, и обратила все свое внимание на подругу.
— Да, он самый. Так что поторопись, киска, он слишком хорош, чтобы заставлять его ждать.
Ксюша
— Так значит он молодой? Я думала он старый…
— Ему 30 лет, Ленка из 189 сказала. Она от него без ума.
Ксения молча расстегнула рабочую рубашку, заляпанную краской, и грязные джинсы, и, накинув халатик, двинулась в душ.
Вика терпеливо выждала возвращения подруги.
— Я все хочу предложить тебе сходить в парикмахерскую. Твои волосы нужно привести в порядок.
Ксюша вытащила карандаш из тяжелых, черных прядей, и те упали по спине и плечам до самого пояса.
— Я люблю свои волосы. Они здоровые, и совершенно мне не мешают.
— Но зачем такие длинные?
— Мне нравится. И Вик, это не твое дело, ясно?
Виктория, изобразив обиду, вернулась в кресло. А Ксюша тем временем быстро надела джинсы и футболку, закрутила волосы в жгут на затылке.
— Все, я готова.
— Ну, тогда пошли, — Вика поднялась из кресла и величаво двинулась вон из комнаты.
Ксюша на ходу подхватила свою сумку с конспектами, на всякий случай, и зацепила чемоданчик с красками и кистями. Тот с глухим стуком упал на облупившийся пол. Вика уже ушла, а Ксюха принялась собирать свои инструменты.
Тут зазвонил телефон. Ксюша ускорила движения, заметив, что стрелка часов неумолимо движется к началу лекции. Не хотелось бы начинать отношения с новым преподавателем с опоздания.
Ксюша схватила трубку телефона.
— Да? А, мам, привет! Все нормально… знаешь, я спешу на лекцию… конечно, приеду. Юбилей ведь раз в жизни. Да, мамуль, побегу, а то у нас новый преподаватель. Да, я знаю, опаздывать нельзя, поэтому и хочу идти. Все пока, целую, — девушка швырнула трубку, даже не попав на рычаги, и бросилась вон из комнаты.
Когда, Ксюша на бегу распахнула дверь, та с глухим треском ударилось обо что-то, и попыталась закрыться. Девушка поймала дверь и выглянула из-за нее. Её худшие подозрения оправдались.
За дверью стоял мужчина, сжимая кровоточащий нос, и злобно взирая на Ксюшу.
— О, Господи! — выдохнула она, — Простите, я не хотела. Простите! Я просто очень спешила, простите! Я такая неуклюжая!
— Ничего страшного, — сказал он, закинув голову, — вы просто разбили мне нос.
Ксюша изрядно покрасневшая от стыда, завела мужчину в комнату и усадила в Викино любимое кресло.
— Я сейчас принесу лед.
— Не стоит. Все в порядке.
— Надо остановить кровь. Мне так стыдно…
И Ксюша оставила гостя одного. Тот тихо изучал облезлую комнату, краски разлитые по полу, трубку телефона, лежащую на лысом ковре и издающую жалобные гудки. Да, эта девушка за порядком не следит.
Она вернулась с формочкой для льда, и, выбив пару кубиков в платок, приложила его к носу потерпевшего. Девушка уже и позабыла о лекции, расстроенная своим поступком. Она придерживала лед на лице потерпевшего, и заглядывала в его глаза, пытаясь понять его состояние.