Семь загадок Екатерины II, или Ошибка молодости
Шрифт:
— Прекрасная мысль, Михайла Ларионович, прекрасная! И кого же вы в виду имели? Есть на примете кто?
— А как же, Иван Иванович! Конечно, есть. Только надобно, чтобы вы рассудили — кто лучше вашего в живописцах-то разберется.
— Заинтриговали вы меня, Михайла Ларионович, ничего не скажешь. Так не томите, говорите.
— Полагаю, что как сердце нашей государыни всегда ко Франции прилежало, не просить ли королевского мастера. Оно и достойно российской государыни, и по мастерству никому из здешних приезжих
— Франция? Отлично. Кто там нынче в фаворе из художников? Интересовались?
— На то чтобы интересовался, а так, между делом, посла нашего расспросил.
— И что же, посол в Академию обратился?
— Зачем же, сударь мой, в Академию — посол с маркизом Мериньи конфиденцию имел. Так маркиз ему тут же Луи Токкэ назвал. Сказал и сомневаться нечего.
— Луи Токкэ… Позвольте-позвольте, я его творения помню. Он еще королеву Марию Лещинскую писал, детей королевских. Что ж его теперь, мадам де Помпадур протежирует?
— Так полагаю, что маркиз де Мариньи тогда бы рекомендовать его бы поостерегся. Но от самого короля художник только что высокий пансион получил, что-то ливров 600 на год.
— И этот Токкэ согласен в Россию ехать? В деньгах нуждается?
— То-то и оно, что в деньгах у него нужды нет, и о России ему еще никто не говорил. Я, сударь мой, так рассчитал, будет ваше на него согласие, тогда и разговор поведем, а пока все в вашей воле.
— За осторожность, мой друг, спасибо. Главное, чтоб государыне нового портрета захотелось. Поговорю с ее величеством при случае. Впрочем, если Токкэ этот государыне не покажется, все равно в накладе француз не будет. Заказчиков в Петербурге множество найдет.
— Нет, Иван Иванович, он от короля отпуск получить будет должен. Тут каждый месяц на счету будет. Заказчиков у него и во Франции предостаточно.
Париж. Приемная маркиза де Мариньи. Де Мариньи, Жюбер, Токкэ.
— Господин маркиз, вы посылали за королевским советником господином Луи Токкэ?
— Да, Жюбер. Но я к тому же просил вас подготовить господина живописца к нашему разговору.
— Я выполнил ваше поручение, Ваше сиятельство, и, надеюсь, успешно.
— Каким образом?
— Что за идея? Причем тут разговор двух дам?
— Ваше сиятельство, я позволю себе ввести вас в некоторые подробности жизни этой семьи.
— Если в этом есть необходимость.
— Судите сами, Ваше сиятельство. Господин королевский советник женился на дочери своего учителя господина Натье.
— И что же? Такой брак среди художников, насколько мне известно, — вещь обычная.
— О да, как у всех ремесленников и артистов. Но мадам Токкэ, а в прошлом мадемуазель Мари-Катрин-Полин Натье, не только намного моложе своего супруга: Токкэ женился пятидесяти с лишним лет. У нее литературные амбиции.
— Вы
— Без сомнения. Только мадам Токкэ занимается жизнеописанием близких ей художников. Она закончила биографию отца и теперь обратилась к мужу. В результате мэтр очень считается с ее мнением и советами.
— Ах, так. Они недавно женаты?
— Еще нет десяти лет, но он за это время подошел к порогу старости, а она — к расцвету всех своих возможностей.
— Значит, вы были правы в вашем маневре, Жюбер. И что же решила госпожа Токкэ?
— Прежде всего моя супруга сумела ее заинтересовать Россией. Мадам полна нетерпения увидеть русский двор.
— Не хотите же вы сказать, что мэтр собирается ехать в этот Богом забытый край с женой?
— Вот именно, ваше сиятельство. Без мадам мэтр вообще не тронется с места.
— Это ее условие?
— Боже сохрани, его собственное. Но в данном случае мадам согласна на поездку. Весь вопрос в условиях — дешево это русскому двору не обойдется.
— Но русский двор никогда и не боялся расходов.
— Тем лучше, Ваше сиятельство. Вы предупреждены и, с вашего разрешения, я могу пригласить господина Токкэ.
— Да, конечно, просите.
— Господин королевский советник, его сиятельство маркиз де Мариньи ждет вас. Прошу!
— Господин маркиз…
— Умоляю, мэтр, без церемоний! После того как вы подарили мне такой прекрасный мой портрет, вы для меня посланец Аполлона, и это я должен приветствовать вас первым.
— Вы меня смущаете, Ваше сиятельство! Ваша снисходительность и доброта не знают границ.
— Напротив, очень даже знают. Вы составляете исключение, мэтр, но сегодня я принужден вас просить об одолжении, которое одинаково нужно королю, Франции и мне.
— Если это в моих силах, господин маркиз…
— Иначе я не стал бы к вам обращаться, Токкэ. Я знаю, как дорожите вы своим положением во дворце и насколько оно способствует вашим успехам. И тем не менее — российская императрица выразила желание быть изображенной кистью несравненного Токкэ. Она обратилась к нам с просьбой помочь убедить вас принять ее приглашение. И мы присоединяемся к ее просьбе.
— Я бесконечно польщен вниманием русской императрицы, но Петербург…
— Вы хотите сказать, слишком далеко, и вы не верите, что там живут знатоки живописи, достойные вашего таланта?
— Вы читаете мои мысли, Ваша сиятельство.
— Это нетрудно. Но примите во внимание, мэтр, что дорогу в Петербург до вас проделывали десятки, если не сотни ваших французских собратьев по искусству. И все они вполне благополучно возвращались на родину, разбогатевшие и довольные тем почетом, которого они удостаивались при русском дворе. Вас же касается личное приглашение.