Семь желаний Ани
Шрифт:
Аня не знала биолога-хмыря. У неё биологию преподавала молодая учительница. У Вари — Татьяна Николаевна. Когда Аня ещё совсем младенчиком была, Варя по совету Татьяны Николаевны отправилась на первую в своей жизни олимпиаду по биологии и заняла там двенадцатое место! А была самой-самой младшей из всех.
— Неужели ты Хмыря не помнишь? — удивилась Варя. — Я же про него столько рассказывала. Ну, женщина-учёный — это как морская свинка, никакого отношения не имеет ни к морю, ни к свиньям.
— Фу, бредятина, — скривилась
— Помнишь, да? Или ещё его фишка: «А сейчас мальчики будут готовиться к районной олимпиаде по биологии, а девочки могут подумать о причёсках!»
— Ты что, поверила ему? Думаешь о причёсках вместо того, чтобы…
— Что — чтобы? Ты-то откуда знаешь, о чём я думаю, — огрызнулась Варя и отвернулась.
Аня запихала в рот оставшийся кусок пиццы и перебралась за стол. Видимо, без Лауры тут не обошлось. Неужели она что-то сделала с Татьяной Николаевной? Уничтожила одним движением главную Варину вдохновительницу, чтобы у Ани была обыкновенная, скучная, потерявшая цель жизни сестра?
Аня достала телефон, поискала Татьяну Николаевну в сети. Вот она, на месте. Жива, здорова. Профессор, доктор наук, преподаёт в университете.
— Варь, смотри, — Аня показала сестре найденное. — Женщина, доктор наук.
— Да знаю, что их тысячи, — отмахнулась сестра.
Приходя из школы, Варя рассказывала, что ни один преподаватель не сравнится с Татьяной Николаевной. Наверное, как и папа, она хочет видеть огонь в глазах и дарить надежду талантам.
Неужели без неё ничего бы не было? Неужели Варя не догадалась бы заняться наукой, если бы не преподавательница?
Или этот Хмырь так долго внушал ей, что она бездарь, что получился полный бездарь? Сидит на окне, не знает, чем заняться.
— Когда дед тебя ругает, ты с ним споришь. А какому-то Хмырю — поверила! — горько сказала Аня.
Больше для этой реальности она ничего сделать не могла.
Дедушка забросил стрелялку и пошёл помогать папе — вернее, мешать. Заявил, что рабочие, которых удалось найти, без уважения относятся к исторической стене, которую им надлежит восстановить.
— Вам стену делать или церемонии разводить? — заорал бригадир. — Нас с объекта сорвали: дом, сказали, рушится!
— Делайте стену, — сказал папа. — Просто называйте её «уважаемая стена».
Бригадир достал из кармана платок, громко высморкался и заявил, что уважаемый счёт за услуги будет увеличен, поскольку его не предупредили о том, что придётся реставрировать историческое здание.
Дедушку отправили раскладывать пасьянсы. Варя продолжала сидеть на подоконнике. Аня с бабушкой на кухне читали книги и доедали пиццу.
Вечером приехала мама. Она о чём-то долго говорила со старшей дочкой, а когда вышла, сказала бабушке: «Ремонт на даче отменяется. Нам потребуются деньги на репетиторов».
Спать легли рано. Дождавшись, когда все затихнут, Аня надела тапки, завернулась в одеяло и пошла в сторону своей комнаты.
На
У Ани пересохло во рту. Она вышла на кухню, выпила залпом два стакана воды. Неужели так глупо всё закончится? Она останется в этой реальности, которая хуже её обычной жизни?
Наверное, права Лаура: Варя взрослеет и играть с ней вместе, как прежде, уже не получится. Так лучше пусть она будет увлечённой Варей, стремительной Варей, уверенной в своих будущих победах Варей, а не пустым человеком без интересов. Который будет дожидаться старости, как Аня собиралась дождаться конца сегодняшнего скучного дня.
Она встала, чтоб налить себе ещё воды, и тут только заметила у входной двери ведро из-под цемента, которое оставили рабочие. Конечно! Сегодня они сделали стену квартиры, а завтра возьмутся за ту, что выходит на лестницу. К Лауре всё-таки можно пробраться — с противоположной стороны!
Аня накинула верхнюю одежду и бесшумно вышла из квартиры. Во дворе было темно: опять перегорел фонарь. Под аркой Аня чуть не врезалась в маму Полины. Обогнув её и прикрывая лицо воротником, она поспешила к парадной с кнопкой «Медцентр».
Окна центра, расположенные на первом этаже, были освещены. Аня потянулась пальцем к кнопке и замерла. А что, если на этот раз к ней всё-таки выскочит охранник? Не лучше ли подождать кого-то из жильцов и проскользнуть на лестницу следом?
Аня переминалась перед дверью с ноги на ногу. В медцентре погасли два окна из пяти. Надо было действовать. Но она всё не решалась.
И вдруг запищал домофон и дверь стала открываться. Аня отпрыгнула в сторону.
— Дверь придержи! — крикнули изнутри. Аня придержала. На улицу вышел дворник. С большим трудом он тащил злосчастную белую крашеную дверь обратно на помойку.
Аня стояла, вцепившись в дверь парадной, пока он не дошёл до угла, а потом шмыгнула внутрь.
Добравшись до четвёртого этажа, она вспомнила про видеокамеру на двери напротив и, встав на четвереньки, вползла в пролом в стене.
В каморке Лауры было пыльно, валялись битые кирпичи. В углу стоял расшатанный старый стул с драной обивкой — видно, тоже с помойки. Ну и пусть. Аня уселась на него и стала ждать полуночи.
Кажется, она задремала, потому что вернул её к реальности голос Лауры:
— Ну что, довольна жизнью?
Аня открыла глаза. Вокруг — знакомая, уютная, её собственная комната. Ни мусора, ни старых стульев. Сама Аня сидит на столе, привалившись к стене спиной.
— Что ты сделала с Татьяной Николаевной? — вот был её первый вопрос.
— Ничего не сделала. Она как работала в универе, так и работает. Просто когда ей двенадцать лет назад предложили вести биологию в вашей школе, она отказалась. А её коллега согласился.
Аня спрыгнула со стола и принялась расхаживать по комнате.