Семь. Гордыня
Шрифт:
— Ну не говори так! — надула губки и наморщила лобик Катерина. — На самом деле, девочка очень сильно нервничает и волнуется, просто старается не показывать этого. Это её первый раз. Ну, технически второй, но по факту первый.
— Даже так? — удивился я.
— Ага! Она хочет забыть поскорее того негодяя, который разрушил её семейное счастье в день свадьбы. — тяжело вздохнула Катя, укоризненно взглянув на меня.
— Ну и отлично! Благословляю её на это богоугодное дело. Да и кандидата на эту роль она нашла подходящего. — я мельком глянул на сидящего у окна парня. — Аристократичный
Хм… Кажется, я слишком много времени провёл в монастыре, в частности, с матушкой Иоанной. Сказывается её отрицательное влияние на меня.
— Я так не думаю! — Катя сморщила носик, брезгливо глянула на парня, и тут же отвернулась в сторону, стараясь не показывать нашего к нему интереса. — Кажется, твою подругу ждёт ещё одно разочарование в мужчинах.
— Почему это?
— У этого гада есть девушка, на которой он собирается жениться, а твою… ну или не твою Аню он хочет завалить ради спора. Если что, это не мои слова. — скривилась блондинка. — Хм… Алекс, а можно… — Катя на секунду замялась. — Можно я внушу ему стыд, чувство вины, раскаяние и желание откровенно признаться во всём? Пусть откроет ей глаза на таких подонков.
— Я думал, ты захочешь его соблазнить. — усмехнулся я.
— Не! У него слишком нестандартные представления о сексе. По его мнению, девушке должно быть больно во время секса, а ему приятно. Скользкий тип, у меня на такого даже не встанет. — поморщилась блондинка. — А без симпатии я не могу. Проще так — небольшое давление на разум и внушение нужных чувств.
— Уверена, что сможешь?
— А то! Матушка говорит…
— Да знаю я, что твоя матушка говорит. Ладно, действуй, если так хочется с ними нянькаться. Взрослые люди в конце концов, потрахались бы и разбежались.
— Ничего ты не понимаешь в чувствах невинных девушек! — фыркнула на меня Катька. — Чёрствый сухарь! Прости…
— Давай уже, делай своё чёрное дело, да я пойду. — я взглянул на часы. — Поздно уже…
Катя кивнула, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, а я принялся наблюдать за парнем, не забывая поглядывать и за ней, помня случай с монашкой, которая не рассчитала силы и едва не скопытилась тогда у меня ну руках. За Катькой такого замечено не было, но шприц с регенерацией я всё же незаметно нащупал в своём кармане…
Поначалу никаких изменений в поведении парнишки заметно не было — он расслаблено сидел в кресле, поглядывал на часы и пил коньяк из своего бокала. Но уже через минуту он принялся нервно постукивать пластиковой карточкой по столу, хмуриться и оглядываться, словно от приступа разыгравшейся паранойи. Затем резко встал, растерянно замер на месте и снова сел. Достал телефон, покрутил его в руках, решился на что-то, и торопливо настрочил сообщение. Решительно поднялся, словно принял окончательное решение, развернулся и двинулся в сторону выхода. Да уж. А Катерина неплохо справляется — меньше двух минут, и клиент раскис…
— Кажется, ты немного перестаралась со стыдом и раскаянием. —
— Прости… — Катя распахнула свои голубые глаза и нахмурилась. — Я ещё плохо контролирую силу своего Дара.
— Дара? — удивился я.
— Ну, матушка так это называет. Ведь у каждой он индивидуален. У меня сильнее, у девчонок слабее. Кто-то из нас легче читает мысли, а кто-то лучше справляется с внушением. Всё это индивидуально и зависит от конкретного человека, так что выходит, что да — это дар. Просто, матушка его развила в нас, разбудила.
— Ну-ну… — скептически хмыкнул я. — Сказки для невинных и простодушных монашек. Как ты то на это купилась?
— Может и сказки, но мне нравится так думать. — фыркнула на меня Катька.
— Ладно, проехали. — я заметил пластиковую ключ-карту от номера, оставленную на столе в спешке сбежавшим пареньком, и задумчиво нахмурился. — Пойти, что ли, обрадовать Бельскую? Как ни странно, я снова спас её от надругательства, второй раз уже!
— Не поверит ведь.
— Не поверит. — согласился я. — Тогда ты пойдёшь, скажешь, что слышала, как он с другом по телефону общался и хвастался предстоящей победой в споре. Ты не выдержала, дала ему пощёчину и выгнала. Тебе она поверит.
— О! — глазки Катерины восхищённо заблестели. — Добрые дела мне нравится делать так же сильно, как и плохие! Странная я, да?
— И не говори. Чокнутая, я бы сказал. Матушка там ничего не сломала в твоей головке?
— Может и сломала. Но меня всё устраивает.
— Пошли. — скомандовал я, поднялся с кресла, прошёл мимо столика несостоявшегося ухажёра Бельской, взял карту с выгравированным на ней номером «321», и двинулся в сторону лифта.
— Бонд… — прошептала Катька, поравнявшись со мной и радостно сияя белозубой улыбкой. — Катерина Бонд. Приятно познакомиться…
Никогда не замечал за ней такой… непосредственности, расслабленности, легкомыслия, беззаботности. Она всегда была серьёзной, строгой, собранной, слушалась отца, исполняла приказы, и только сейчас, когда я дал ей полную свободу, чуть ли не взяв в рабство, она словно почувствовала себя живой. Ну или матушка Иоанна всё же что-то сломала у неё в головке. Но такая Катька мне определённо нравилась больше…
Мы поднялись на лифте на верхний этаж, без труда нашли двери роскошного президентского номера, я приложил карту к электронному замку и через секунду вошёл внутрь… Дорожка из лепестков роз привела нас в спальню, я задумчиво хмыкнул, а блондинка за моим плечом растеряно пискнула.
— Хм… Кажется, я здесь не нужна… — шепнула мне на ухо Катя, довольно ухмыльнулась, ободряюще похлопала меня по плечу, развернулась и тихонько исчезла из комнаты, оставив меня отдуваться одному. Такого я точно не ожидал увидеть…
Раздвинутые в стороны женские стройные ножки, кружевные прозрачные трусики, скованные длинной цепью над головой руки, закрытые глаза… Она ведь даже не узнает, что я здесь был… А если узнает? Скажу, что ошибся дверью… Тем более, она мне должна. Оскорбила меня в прошлый раз, да и не только прошлый… Она мне определённо должна…