Семена прошлого
Шрифт:
Джори до этого вечера танцевал партию только трижды, но это всегда вызывало такие восторженные отклики, что ничего удивительного в том, что Барт был очарован этим балетом не было. Появились музыканты в черных костюмах; они расселись и начали настраивать инструменты.
Неподалеку стоял с мрачным, неодобрительным выражением лица Джоэл. Он будто бы отражал на себе все чувства, которые должен был испытывать его отец, если бы он видел эту чудовищную трату денег на недостойные развлечения.
— Барт, тебе сегодня двадцать пять, с днем рождения тебя! Я отчетливо помню, как няня впервые
— Я уверен, ты считала все-таки Джори более приятным ребенком, — с сарказмом проговорил Барт, но в глазах его светилась нежность; ему, видимо, понравились воспоминания о нем, как о ребенке.
Мелоди смотрела на меня с очень странным выражением лица. Мне даже захотелось, чтобы она не сидела так близко ко мне.
— У тебя была с самого начала жизни очень яркая индивидуальность и своеобразная красота. Ты желал, чтобы я была рядом день и ночь. Как только я опускала тебя в кроватку, ты начинал кричать. Как только я брала тебя на руки, ты успокаивался.
— Другими словами, со мной у тебя были одни неприятности.
— Я никогда не сосредоточивалась на них, Барт. Я любила тебя со дня зачатия. Я любила, когда ты улыбался. Ты так болезненно улыбнулся в первый раз, что это навсегда ранило мое сердце.
Похоже, я тронула его. Он положил свою руку на мою. Но в этот момент началась увертюра к «Самсону и Далиле», и эта взаимная минута нежности растворилась в восторженном шепоте гостей, которые рассмотрели в программке известное имя Джори Джануса Маркета, который должен был танцевать свою самую знаменитую партию; а партию Далилы исполняла его сестра, Синтия Шеффилд. Многие с любопытством взирали на Мелоди, недоумевая, отчего не она танцует Далилу.
Как всегда, когда я смотрела балет, меня уносило куда-то далеко на облаке мечты; я теряла реальный мир и испытывала необыкновенное чувство и боли, и восторга.
Поднялся занавес; декорация представляла звездную ночь в пустыне, а на ее фоне был расставлен разноцветный шелковый шатер. Пальмы тихонько шевелили своими листьями, паслись очень похожие на настоящих верблюды. Синди, сидящая перед шатром, была в прозрачных одеждах, которые выгодно подчеркивали ее стройную красивую фигуру.
На ней был темный парик, обвитый несколько раз бусами с драгоценными камнями. Далила начала свой заманивающий, полный соблазна танец, желая обворожить Самсона, который пока что-то медлил выходить на сцену. Когда Джори, наконец, вышел, гости устроили ему звучную овацию.
Джори дождался конца аплодисментов и начал танец. На нем была лишь материя, изображающая львиную шкуру. Она поддерживалась на плече единственной лямкой, пересекающей его сильную мускулистую грудь. Его загорелая кожа была смазана маслом и блестела. Длинные черные
Та мощь, с которой Джори изображал Самсона, заставила меня вздрогнуть. Холодок побежал по спине: казалось, сам Бог одарил Джори нечеловеческой грацией движений и яркой красотой.
Постепенно, как и было задумано по сценарию, мягкая тактика Далилы изнурила силу сопротивления Самсона, и он поддался ее очарованию. Далила, которая распустила к тому времени свои длинные черные локоны, начала медленно раздеваться… она снимала с себя вуаль за вуалью, пока Самсон не упал перед нею, и они не слились в единую картину черных волос и шкур… свет на сцене погас, занавес закрылся.
Раздался гром аплодисментов. Я заметила странный взгляд Мелоди, ее бледное лицо. Было ли это ревностью? Или завистью? Может быть, она сожалела, что не танцевала Далилу сама?
— А из тебя получилась бы лучшая Далила, — тихо прошептал ей Барт.
Его губы были так близко от волос Мелоди, что завитки их возле уха разлетались от его дыхания.
— Синди не может сравниться с тобой…
— Ты несправедлив, Барт, — ответила Мелоди. — Если принять во внимание, что она так недолго репетировала, танцевала она прекрасно. Джори говорил мне, что он удивлен, насколько хорошо Синди вошла в роль. — Мелоди наклонилась ко мне. — Кэти, я уверена, что Синди упорно занималась балетом, иначе она не смогла бы так танцевать.
Когда окончился первый акт, имевший очевидный успех, я облокотилась на Криса, который обнял меня рукой, и чуть расслабилась.
— Я так горда за своих детей, Крис. Барт ведет себя превосходно. Джори — это воплощение балетного танцора. Никого профессиональнее я не видела. И я совершенно восхищена Синди.
— Джори рожден для танца, — ответил Крис. — Если бы даже он воспитывался в монастыре, он и тогда бы танцевал. Но я прекрасно помню непослушную и упрямую девочку, которая ненавидела балетные тренировки и говорила, что ее мускулы от них болят.
И мы с Крисом рассмеялись тем интимным смехом давно женатых людей, который выражает больше, чем было сказано. Занавес вновь поднялся.
Пока Самсон спал, коварная Далила выскользнула из его объятий, облачилась в шелковое одеяние и выбежала из шатра. Там она поманила к себе спрятанных ранее шестерых воинов, вооруженных щитами и мечами. Чудодейственные длинные волосы Самсона были уже отняты ею. Она торжествующе держала их в руке, поощряя нерешительных воинов.
Разбуженный шумом, Самсон вскочил, подпрыгнул и схватил свое оружие. То, что осталось от его волос, было жалкими черными обрезками. Меч показался ему непосильно тяжелым. Он молчаливо горестно вскрикнул, увидев, что волосы его, а вместе с ними и сила, похищены. Его отчаяние было велико: он безжалостно бил себя кулаками, раскаиваясь в том, что поверил в любовь Далилы; затем он без сил упал у ног бешено хохочущей соблазнительницы. Он рванулся было к ней, но шестеро воинов схватили и скрутили его. Они сковали его цепями, которые Самсон отчаянно пытался разорвать, но не мог.