Семейка Лампри. Танцующий лакей
Шрифт:
— Ни в коем случае. — Аллейн отрицательно покачал головой. — Самоубийство Гигла было бы равносильно признанию им вины. А тогда бы расследование могло подобраться и к самой горничной. Этого допускать было нельзя. Возможно, Гигл явился на Браммел-стрит насмерть перепуганный, а когда она на него надавила, вообще пригрозил признаться и тем самым подписал себе смертный приговор. А заодно и ей. И мисс Тинкертон решила действовать без промедления. Теперь горничная наводила нас на леди Вузервуд. Действительно, сумасшедшая, что с нее возьмешь. Она за свои
— Но это, наверное, будет не так просто доказать, сэр.
— Да, у нас бы не было против мисс Тинкертон никаких улик, кроме того, что она левша и врет на допросах. Но, к счастью, мисс Грей услышала, как работал лифт, а потом вы оба проснулись ночью и увидели леди Вузервуд, поднимающуюся наверх в комнату Гигла. Это, несомненно, должно было уличить ее в убийстве, но когда Кемпбелл застал леди Вузервуд там, шофер был мертв уже более двух часов. У нас есть заключение медицинского эксперта. Часы показывали половину третьего, а сестра утверждает, что в час ночи леди Вузервуд спала в своей постели. Горничная принесла сестре какао в термосе в одиннадцать. Прошлым вечером она выпила его сразу же и сейчас собиралась сделать точно так же, даже приготовила чашку с блюдцем, но вдруг вспомнила, что оставила в своей комнате открытым окно, а на улице дождь. Она пошла его закрыть, затем решила написать письмо и про какао забыла. Сестра выпила его лишь спустя два часа и тут же заснула. А мисс Тинкертон тем временем убила Гигла.
— А что же тетя В.?
— Горничная предписала ей притворяться спящей, пока не заснет сестра. Доктор Кертис сказал, что она несколько раз произнесла весьма знаменательную фразу. Спросила, почему они не спят. Леди Вузервуд имела в виду слуг. «Ведь она сказала, что они все будут спать мертвым сном». На вопрос «Кто сказал?» — она ответила: «Тинкертон».
— Наконец-то все закончилось, — сказала леди Чарльз, снимая черную шляпу. — Должна сказать, что мы все выглядели как огородные пугала в черном.
— А мы всегда на похоронах выглядим странно, — отозвалась Фрида. — Наверное, потому что надеваем не свою одежду. Мама, а откуда у тебя эта шляпа?
— Взяла у няни. У меня нет черной. И перчатки тоже ее. Ничего не поделаешь.
— Мне казалось, что мы все оделись для какой-то шарады, честное слово, — подал голос Стивен. — Робин единственная из нас выглядела прилично. — Тут он, наверное, вспомнил, что эту траурную одежду Роберта недавно надевала на похоронах своих родителей, и поторопился добавить: — А почему вы, собственно, не купили себе траурные платья?
— Потому что дорого, — ответила леди Чарльз. — Кстати, о деньгах, мне кажется, пришло время серьезно поговорить.
— Шарло, — неожиданно вмешался лорд Чарльз, — а где тетя Кэт?
— Боже, Чарли, мы что, опять ее потеряли?
— Нет, мамочка, — отозвалась Пэт, — она скрылась где-то в квартире.
— Ну слава Богу, а то я испугалась, как бы не получилось как в прошлый раз.
Фрида оживилась:
— Кстати, мама, как
— При чем тут шляпа, я собралась говорить о деньгах.
На коврике у камина шумно зашевелился Майк. Он что-то сосредоточенно писал на листе дорогой бумаги.
— О деньгах, — твердо повторила Шарлотта. — Мне кажется, Чарли, нам нужно это обсудить. Давайте смотреть правде в глаза — мы на грани нищеты. — Поймав удивленный взгляд Роберты, она добавила: — Очень долгое время у нас будет трудно с деньгами.
— Мы со Стивом собираемся работать, — подал голос Колин.
— А я скоро начну играть в театре небольшие, но эффектные роли, — добавила Фрида.
— Бедные мои детки! — воскликнула леди Чарльз. — Какие вы милые. Но, наверное, пока… — Она замолкла и посмотрела на Майка. — Чем ты там занимаешься?
— Пишу письмо, — ответил мальчик, краснея.
— Кому, дорогой?
— Инспектору Скотленд-Ярда Аллейну.
— И что за письмо? — поинтересовался Колин.
— Да так. Вообще-то я хочу ему кое-что напомнить. Он обещал помочь мне стать детективом. — Майк продолжил писать.
Леди Чарльз бросила на младшего сына любящий взгляд, закурила сигарету и продолжила:
— Сообщаю для общего сведения: нам предстоит заплатить чудовищный налог на наследство, а потом содержать усадьбу в Кенте и дом на Браммел-стрит. — Она посмотрела на мужа. — Чарли, сколько у нас останется после уплаты налога?
— Не знаю, дорогая. Но думаю, старина Раттисбон скажет.
— Хотя бы приблизительно.
— Наверное… около тридцати тысяч фунтов.
— В год? — спросила Пэт. — Или всего лишь тридцать тысяч на всех?
— Конечно, в год, детка.
— Ну да, — проговорила леди Чарльз, — но по крайней мере половина будет уходить на налоги. И не забывайте, нам еще предстоит выплатить долги. Совсем недавно нас посещал судебный пристав. И что же у нас останется?
— Ничего, — серьезно произнес Колин.
— Вот именно, — торжествующе провозгласила леди Чарльз — Ничего. Во время похорон я все время об этом думала. Ведь дом на Браммел-стрит нам сдать не удастся?
— Но почему же… — начал лорд Чарльз.
— Чарли, дорогой, ты что, не видишь, какой это монстр? И такой огромный. Так что нам придется оставить эту квартиру и переселиться туда. Там хотя бы не нужно будет платить. И с усадьбой надо что-то решать.
— Но, мамочка, этот дом действительно ужасный, — сказала Фрида.
— Ничего, мы приведем его в порядок. Обставим по-новому. Кое-что продадим. Там много лишнего.
— Нам ведь придется заботиться о Вайолет, — добавил лорд Чарльз. — Она же окончательно сошла с ума.
— Ну, с этим мы как-нибудь справимся, с помощью доктора Кантрипа. К тому же Гэбриэл оставил ей достаточно денег. Как только она даст в суде показания, ее отвезут в лечебницу.
— Какие она даст показания? — удивился Генри. — Можно представить, что это будет за представление в зале суда. Разговоры о потусторонних силах и колдовских зельях.