Семейка
Шрифт:
…В гостиной третьего этажа появились почти перед сном. Тут же сидели Алика и Игорь. Так что Валерия и Алик присоединились к ним поболтать о том, что происходит в городе, что происходит в мире. Близнецы ещё повздыхали, что завтра им бы надо на учёбу, но потом сами не выдержали и расхохотались: «Ура! Каникулы! Да ещё какие! Да здравствует сбыча мечт!» Игорь и Валерия не сразу поняли, что они так восторженно говорят об учёбе магии. Потом близнецы успокоились, только улыбчиво переглядываясь. А потом и вовсе опомнились все, взглянув на часы, и разбежались: близнецы – по комнатам, а Игорь заторопился к Ангелике
Перед тем как пропасть в комнате сестры, Алик оглянулся.
– Не забудь о моём предложении.
– Не забудь о моём условии, - отозвалась Валерия.
– Спокойной ночи, недоверчивая моя!
Она даже возмутилась. «Моя»?! И попыталась отплатить тем же:
– Спокойной ночи, самоуверенный мой!
А он взял – и расцвёл от её пожелания такой счастливой улыбкой, что… Валерия юркнула в свою комнату – обзавидовавшаяся. Почему она не умеет радоваться хотя бы мгновениям, которые могут доставить счастье?
…Старинные настенные часы в гостиной глухо пробили двенадцать.
В чёрном от темноты коридоре-переходнике начала происходить странная, тайная жизнь. Красноглазые твари, которые после необычного воздействия на них мага Леля уже не впивались в тело дома, а вяло и бесцельно барахтались на поверхности – то бишь на полу, внезапно замерли. Их глаза, не слишком яркие с тех пор, уставились на дверь со стороны второго корпуса.
Раздался еле слышный металлический щелчок. Дверь во второй корпус открылась, и на пороге появилась Валерия. Была бы рядом Ангелика Феодоровна или Игорь, они бы немедленно заметили, что девушка пребывает в трансе.
Оставив дверь открытой, Валерия перешагнула порог и села на колени в уголке.
Красноглазые твари с минуту, наверное, созерцали свою повелительницу, которая явно находилось под чьим-то давлением. Затем, с трудом отрывая лапы от пола, медленно подались к некромантке. Их оказалось так много, что вскоре девушка сидела в окружении толстого красноглазого кольца. Твари сначала волновались странным движением, но, когда последняя доползла к Валерии, утихли, словно в ожидании приказа.
Но девушка сидела безучастная, как будто спала – и не понимала, где она, что с нею. И твари сами, по-своему, начали выпытывать у хозяйки, чего она хочет. И их голоса старчески звучали в сновидениях, которые она смотрела, продолжая спать: «На кого ты злишься, Валерия? Скажи нам… Скажи… Мы отомстим за тебя… Месть сладка…»
– Аделаида… - прошептала Валерия, и перед её закрытыми глазами сонное воображение показало суетливую маленькую женщину.
Красноглазые твари разомкнули круг и слегка перелились через порог.
…В своей спальне Аделаида Степановна спала вместе с мужем в одной постели.
Ей повезло: когда она начала чувствовать странную слабость, похожую на гриппозное состояние, она застонала, разбудив Владиславушку. Муж с недавних пор спал очень чутко и, проснувшись, немедленно сообразил, что с женой происходит нечто магическое. Для начала он попытался разбудить её, но Аделаида, не просыпаясь, тоненьким голоском, будто маленькая девочка, просила не трогать её. Просила, перемежая стонами, как от боли, и открыть глаза явно не могла.
Владиславушка быстро встал и оделся.
Он не понимал, будучи слабым магом, что с женой, но точно знал, кто поможет узнать обо всём. И бросился в гостиную.
Игоря в гостиной не нашёл и обозлился, поскольку думал, что домоправитель спит здесь, как и вчера.
И бросился вниз по лестницам – в надежде, что Игорь спит в кладовой.
Но не успел дойти до кладовой, как привычная оглядка на опасный коридор заставила Владиславушку застыть на месте. Дверь открыта!
Он не видел, как опытные маги. Но твёрдо знал, что дверь в опасный коридор должна быть закрыта! И ринулся к ней. Из-за нервно подрагивающих рук дверь врезалась в косяк с грохотом. Прислушиваясь к постепенно пропадающему эху, трясущимися руками Владиславушка накинул крючок, заперев коридор, и снова помчался – уже к кладовой. Игоря не нашёл и от бессилия что-либо сделать побежал назад, на второй этаж, в свою комнату, где оставил ослабевающую жену.
Ворвавшись в комнату, подбежал к кровати и ахнул: пока его не было, жена словно подтаяла на постели, уменьшаясь и бледнея синеватой бледностью умирающего. В сознание так и не пришла.
Он выскочил из комнаты, а потом из гостиной и с отчаянием огляделся.
Неужели придётся будить маменьку?!
Лёгкие шаги сверху заставили оглянуться.
Близнецы быстро спускались в гостиную второго этажа.
Завидя Владиславушку, окаменевшего от переживаемого ужаса, девушка спросила:
– Что случилось, Владислав Николаевич?
– Жена… умирает! – искривив рот, выдохнул он.
– А что случилось?
– повторил вопрос юноша.
– Я не знаю! Я не маг!
– Вы уверены, что это что-то магическое?
– Я… Я…
Он едва не заплакал от дурной, словно ночные кошмары, ситуации.
Близнецы переглянулись и, не спрашивая, пробежали мимо него в спальню, светлую от нескольких свеч, зажжённых в канделябре. Он ринулся за ними в сумасшедшей надежде, что уж хотя бы они что-то сумеют сделать!
И оказался прав.
Пока девушка быстро шептала непонятные, но отчётливые слова, одновременно водя руками над женщиной, которая уже только еле слышно похныкивала, задыхаясь, юноша вынул из кармана наспех надетой рубахи карты и разбросал их на постели – в изголовье Аделаиды Степановны. Не успела последняя карта упасть на простыню, как юноша чертыхнулся и, ни слова не сказав, выскочил из комнаты. Владиславушка побежал было за ним, но за его спиной девушка-близнец внезапно монотонно и низким голосом проговорила:
– Отвяжись, отлепись, ночная морока приставучая, от женской силушки… Отступи, морока, не дам тебе сироту допить… Уходи, морока ночная, в свои тени густые да мутные, отстань от Аделаиды – рабы божией, не твоя это пожива…
И перепуганный Владиславушка вернулся к кровати с женой. Девушка-близнец держала его Аделаиду за кисти, прижимая их к постели…
Владиславушка прерывисто дышал, с трудом осознавая, что девушка может помочь его жене. Честно говоря, в последнее время с женой он жил, как с давней знакомой. Ни о любви, ни о каких-то других романтических взаимоотношениях речи давно уже не было. Разве что о дружбе, и то… Но сейчас он страшно испугался возможного одиночества. Он ужасался, что останется один, без привычно суетливой маленькой женщины, которая порой раздражала его, но которая единственная всегда была рядом – для разговоров, для привычных забот по дому, по хозяйству… «Не оставляй меня, милая… пожалуйста, не оставляй!» - молил он про себя, впервые признаваясь себе, что до сих пор любит свою постаревшую хитрюшку и болтушку…