Семейное дело
Шрифт:
— А записка, — сказала Мириам с нехорошим предчувствием, — записка была скреплена… чем? Чернилами? Воском? На что похож оттиск… что-то вроде перстня с печаткой?
— Нет, печати Торолда и Хъёрта. Отвратительный обман!
— Еще бы. — Мириам беззвучно присвистнула. — Ты поверишь мне, если я скажу, что не имею… и даже никогда не видела никакой подобной печати? Я даже не знаю, кто относится к линии моего рода или моей семьи, а мне следовало бы это знать, потому что они не успокоятся, если я… — Она замолчала. — Ну конечно.
— «Конечно»? Что?
— Послушай, прошлой ночью дверь, ведущая из твоих
Ольга прищурилась.
— А что если была?
— Вчера я уходила из своих покоев на другую сторону, — сказала Мириам. — Предполагается, что этот дом — «дом-двойник», но на другой стороне система безопасности моих комнат практически отсутствует. Любой умеющий путешествовать между мирами мог бы войти туда. Позже мы с Бриллианой обнаружили открытую дверь на крышу.
— О-ох. — Ольга оглянулась по сторонам, стараясь рассмотреть, нет ли чего за спиной Мириам. — Идем, — сказала она. — Пожалуй, я должна извиниться перед тобой. У тебя есть другие мысли по этому поводу?
— Да. — Мириам последовала за Ольгой, все еще во власти дурных предчувствий, однако колени у нее подгибались от облегчения. — Вопрос стоит так: кому выгодно? У меня нет никаких печатей, принадлежащих моему роду, моей линии, я даже не знала о существовании чего-то подобного, пока ты этого не сказала, но теперь мне кажется, что всем остальным в этой линии будет на руку, если ты убьешь меня. А если бы покушение закончилось неудачно, но при этом я лишилась бы друга при обстоятельствах, грозящих поставить меня в центр огромного скандала, это точно не повредило бы им. Если можешь, подумай и поищи кого-то, кто также извлек бы пользу из того, что ты «потеряла» бы свой намечающийся союз… — Она прикусила язык, но было поздно.
— Роланд, — негромко сказала Ольга.
— М-м-м. Да.
— Ты правда любишь его? — спросила она.
— Гм-м. — Лишившись дара речи, Мириам пыталась сохранить изменившую ей прямоту. — Думаю, да.
— Что ж! — Ольга весело улыбнулась. — Если бы вы оба захотели действовать сообща, желая убедить твоего дядю изменить планы на мой счет, это значительно облегчило бы мою жизнь. — Она покачала головой. — Я бы предпочла выйти замуж за камень. А он хорош в постели?
Мириам резко кашлянула в кулак.
— Что ты можешь знать…
— Ты принимаешь меня за полную дуру? — Ольга тряхнула головой. — Я знаю, что ты вдова, у тебя нет опекуна и ты весьма сведуща в вопросах права. Ты ничего не теряешь из-за подобных интрижек. Было бы наивно ожидать, что ты откажешься от него. Но для меня обстоятельства складывается совершенно иначе. До замужества я считаюсь несовершеннолетней, а выйдя замуж, теряю независимость. Неприятный парадокс, да?
— Я не понимаю вас, живущих здесь, — пробормотала Мириам, — но считаю, что в ваших законах о браке и наследовании есть серьезный перекос. Насилие как средство финансовой интриги… Отвратительно!
— Итак, мы сошлись в одном. — Ольга кивнула. — Как думаешь, что могло бы стоять за всем этим?
— Ну, скорее всего виновник кто-то, кто не любит меня… это очевидно. — Мириам принялась постукивать кончиками пальцев. — Кто-то, кто точно так же презирает и тебя или активно хочет убрать тебя с дороги. Между прочим, что стало бы с тобой, если бы ты меня застрелила?
— Что? — Ольга беззаботно пожала плечами. — Ну… полагаю, меня повесили бы, — сказала она. — А что?
— Давай подумаем. Итак, вот пункт номер два: кто-то преследует не только меня, но и тебя. Мы в
Ольга сжала ее руку.
— Вот, — спокойно сказала она. — Если они не знали о тебе и Роланде, наверняка были убеждены, что он страстно желает получить меня в качестве «приза». Это было бы самой нормальной реакцией: разъяриться, возненавидеть того, кто приказал обесчестить твою невесту. А следствие таких действий — зарождение кровной вражды. — Ее пальцы впились в кисть Мириам. — Можешь поклясться, что не приложила к этому руку?
— Ольга. Ты действительно веришь, что я заплатила бы кому-то, чтобы он надругался над худшим из моих врагов? Вместо того чтобы просто пристрелить его и покончить с этим?
Ольга медленно расслабилась.
— Если бы ты не явилась с той, другой стороны, я могла бы подумать и так. Но твои поступки до того очаровательно просты, что, полагаю, очень трудно заподозрить в тебе такую жестокость. Или хитрость и изворотливость.
— Не знаю. Чем больше времени я провожу здесь, тем мнительнее становлюсь. — Мириам вздрогнула. — Неужели существует риск, что какой-нибудь идиот попытается изнасиловать меня из-за моего предполагаемого богатства?
— Разумеется, нет, если ты гостья лица, которому не безразлично, что происходит в его владениях, скажем, такого, как герцог. Даже в другие времена единственный риск заключался в том, что охрана предаст тебя, а твой опекун примет плату за бесчестье, — сказала Ольга. — Поскольку ты уже взрослая и способна сама выступать в роли опекуна, я не думаю, что тебе грозит нечто подобное… Авантюриста, который попробует овладеть тобой вопреки твоему желанию, ждет лишь одно: виселица. Но ведь у тебя — просто так, на всякий случай — есть и охрана, не так ли? — Она выглядела обеспокоенной. — Они очень осторожны, где бы они ни прятались! — Лицо ее помрачнело. — Допустим, барон не удосужился убедиться, что приказ об охране твоей челяди и апартаментов выполнен…
— Похоже на правду, — с дрожью в голосе произнесла Мириам, когда они поднимались по ступеням в сторону входа, оглядываясь по сторонам в поисках Бриллианы. — Надо будет поблагодарить их за столь редкие появления. Когда узнаю, кто они и где живут.
Снаружи с неба, напоминавшего цветом свинцовую черепицу, сыпался частый, плотный снег. Холодало, метель усиливалась.
— Ты должна зайти ко мне на чашку чая, — настояла Ольга; Мириам не нашла в себе сил отказаться. Бриллиана торопливо шла рядом, пока они, миновав едва прогретые коридоры дворца, поднимались по беспорядочному лабиринту переходов и лестниц в покои Ольги.