Семейное дело
Шрифт:
– Ну, ты прямо фокусник, мля!
«Вот ведь некстати!»
В том, что это был именно шас, Газон нисколечко не сомневался. Определил с первого взгляда: чёрненький, носатый, деловой… А когда низенький отошёл от челов и пропал, последние сомнения дикаря развеялись.
«Заморочился, значит, ему интересно…»
Шапка понял, что шас отправился изучать место преступления, и остался ждать результата, попутно гадая, с какого перепуга дорогостоящего шаса – а нищебродов в этой семье отродясь не водилось – занесло в глухую человскую провинцию,
– А так – фиг бы вы меня сюда заманили, – пробормотал дикарь, потягивая коньяк из плоской фляжки, которую ему подарил новый друг. – А вот зачем ты сюда прибыл – вопрос, мля…
По общему мнению обитателей Тайного Города, шасы даже чихать отказывались, не видя прибыли, и потому вывод Газон сделал однозначный: пребывание в подобной Озёрску тмутаракани обещало носатому колоссальный доход, а значит, следовало попробовать пристроиться и откусить от шасского пирога пару крошек…
Что такое тмутаракань, дикарь не знал, но словно было красивое, поэтому Газон его запомнил и даже наловчился употреблять вполне к месту.
– А эти крошки могут оказаться очень даже жирными…
И Шапка погрузился в прелестные мечты о том, как шас становится обладателем огромного богатства – как именно становится, мечта умалчивала, но, в представлении дикарей, шасы чисто физически не могли стать обладателями среднего или, допустим, мелкого богатства – только огромного. Заполучив положенное, носатый временно забывает о семейной жадности и щедро награждает своего верного помощника толстыми пачками длинных рублей… После чего он, обогащённый Газон, запрыгивает в седло верного мотоцикла и мчится по окрестным дорогам, хохоча и празднуя.
Мечта, как, впрочем, и все остальные мечты дикаря, оказалась необычайно реальной, и потому расслабившийся Газон едва не прозевал возвращение будущего благодетеля.
– Ну, ты прямо фокусник, мля!
– Понравилось?
– Ещё как!
– Спи дальше.
– Какой уж теперь сон… – Дикарь по-деловому улыбнулся, напомнив Кумару, что явно пропустил плановый визит к стоматологу, и предложил: – Побазарим?
– А у тебя деньги есть со мной базарить? – Сулир попытался отбрить приставалу классическим шасским способом, но потерпел поражение.
– Главное, что они у тебя есть, – уверенно ответил Газон. – А мне нужны.
– Чтобы до Москвы добраться? Так это я организую.
– Не хочу возвращаться в Южный Форт нищим, – сообщил дикарь. – Хочу приехать на мотоцикле верном, чтобы ещё бухло было и девка…
– Зачем?
– Затем, что тогда все подумают, что в человских колониях денег много раздают, и туда отправятся. А я снова стану уйбуем и, может быть, даже фюрером.
Неожиданный прагматизм заставил Сулира умолкнуть и продолжить диалог секунд через десять:
– А то ваши не знают, как в человских колониях и тюрьмах всё устроено.
– Наши – знают, – не стал скрывать Газон. – А вот зелёным ведьмам вряд ли
– Что я делаю?
– Не знаю, что именно, только челы местные помирать начали. И зелёные ведьмы…
– Давай пока не будем о зелёных ведьмах, ладно? – Шас почесал подбородок. Он уже понял, что дикаря придётся «брать на буксир», и прикидывал плюсы и минусы ситуации. В плюсах значилось появление знакомого с реалиями Тайного Города помощника, которому не нужно ничего объяснять и можно направить на любое связанное с колдовством дело. Жирным минусом было всё остальное, начиная от способностей этого помощника исполнять поручения. – Ты как здесь оказался?
– С зоны откинулся.
– И справка есть?
– Канеш! – Дикарь протянул шасу успевшую замызгаться бумажку. – Сам смотри.
Архитектор брезгливо развернул документ, прочитал первую строчку и закатил глаза:
– Сигизмунд Феоклистович Левый?
– Ага.
– Откуда у тебя такое имя?
– В карты выиграл, – важно объяснил Шапка. – Нашатырь в сику проигрался и паспорт поставил, вот я и выиграл.
– Хорошо, что вы с ним настолько похожи, даже фотографию переклеивать не пришлось.
– Ага. Он тоже в бандане ходит. – Газон понял, что поскольку шас до сих пор не ушёл, то вероятность их сделки почти стопроцентная, и слегка расслабился. А расслабленный Шапка начинает борзеть практически сразу. – Слушай, барыга…
– Я не барыга, я архитектор.
– Это как? – не понял дикарь.
– Я придумываю дома, а челы их строят.
– То есть ты строитель?
– Ну… да.
– Молдаванин?
Чего-чего, а национализма, тем более – от Шапок! – шасы не терпели в принципе. В смысле, они вообще мало чего от мало кого терпели, но панибратствовать с дикарём! Такое Сулиру и в страшном сне не могло присниться.
– Так чего тебе надобно, Левый? – осведомился шас, возвращая Шапке документ.
– Денег, – осклабился тот.
– Деньги ещё заработать надо.
– Я умею. – Газон припомнил тяжкое копание могилы, машинально посмотрел на трудовые мозоли, скривился и добавил: – Только лопатой больше махать не стану.
– А чем станешь? Может, у тебя профессия какая-то есть?
– Не… – Шапка понял, что контракт утекает, и слегка приуныл.
– Бульдозерист? Экскаваторщик? Сварщик?
– Может, эта… ограбить кого надо? – с надеждой осведомился дикарь.
В принципе именно для подобных дел шас и планировал оставить Левого при себе, но не смог остановиться и продолжил измывательства:
– Ты докажи мне, что нужен. Чем ты можешь быть полезен?
– Э-э… – Газон глотнул из фляги и вдруг хлопнул себя по лбу: – Могу!
– Что можешь?
– Я ведь тут всё видел! – Дикарь кивнул в сторону музея. – Вот.
И понял, что угадал: чёрные глаза шаса вспыхнули.
– Рассказывай.
– А к делу пристроишь?
– Не брошу, – решительно ответил архитектор. – Говори.