Семейное положение: есть собака
Шрифт:
Сжав зубы я оттирала пятна мочи и экскрементов, просыпалась даже ночью от того, что рука угодила во что-то мокрое или в нос ударил запах аммиака. И чистила, чистила, чистила. А ещё злилась, на себя в первую очередь, что пошла на поводу и согласилась на его предложение. Злилась на Кирилла, который стал всё чаще нарушать данные мне обещания и чтобы избежать уборки, подолгу выгуливал собаку. И, конечно, я злилась на Микки.
Не
– Если бы я не знала, что речь идёт о собаке, подумала бы, что у тебя послеродовая депрессия.
Что-то точно было не так.
***
Да, Микки прощалось всё, потому что он был милым. Действительно милым. Он рос не таким стройным, как его сородичи, был чуть приземистым с кривоватыми задними лапами. Бровки домиком, длинные реснички, карие глаза, порой будто смотревшие в разные стороны – всё это было способно растопить даже чёрствое сердце. Но, как и все дети, милее всего он был когда спал – на животе, вытягивая задние лапы, похожие в этот момент на куриные окорочка.
Он подрастал. Круглый живот подтянулся, молочные зубы сменились на коренные, вытянулась морда, а тонкий «гав» превратился в уверенный баритон. Я стала замечать за собой, что подолгу смотрю, как он спит. В эти моменты в груди что-то слегка ёкало. Нет-нет, да брошу ему игрушку, потреплю уши или разучу простенькую команду. И вот, несмотря на то, что в договоре купли-продажи и в ветеринарном паспорте стояло имя Кирилла, Микки решил, что главный его человек – это я.
Прогулки до кухни и ванной отныне были в сопровождении. Пёс семенил рядом, послушно ждал у двери или успевал юркнуть внутрь, не считая чем-то зазорным наблюдать за моим туалетом. Он же делает свои дела при людях. Почему бы и не наоборот?
Я же от такого внимания не была в восторге, особенно когда спать он повадился под моим боком. Кирилл ворчал, спихивал пса с кровати, но тот упорно возвращался обратно. Нередко утренние пробуждения сопровождались лицезрением Миккиных бубенцов. Он лежал на соседней подушке пузом кверху, накрытый одеялом, из-под которого торчали только задние лапы.
И чем больше Микки
***
То, что валялась у нас под ногами, кажется, недавно было наушниками. Ошмётки провода и пластика будто измельчил шредер. Микки, понимая, что был застигнут на месте преступления, ретировался в угол. Я отвлеклась, разглядывая останки, поэтому не успела перехватить Кирилла, когда он, взяв телефонный шнур, обрушил его на перепуганного пса. Тот скукожился, прижал хвост и уши, но даже не пискнул, хотя удар явно был не слабым.
– Ты что!
Я оттолкнула Кирилла и притянула испуганного Микки к груди.
– Чтобы понял.
– Что понял? Что его можно бить?
– А как он ещё поймёт, что грызть вещи нельзя? Достало!
– С ума сошёл? Не так же! Не так! – у меня даже выступили слёзы. – Когда-нибудь сам получал?
Кирилл протянул мне руку, и я не задумываясь схватила шнур. Не со всей силы, но не жалея ударила его по предплечью. Красная полоса окрасила кожу. Кирилл зашипел и отдернул руку.
– Приятно?
Знаете, о чём я в тот момент вспомнила? О том, что чем тоньше ремень, тем больнее им получать по заднице. Я будто снова возвратилась в детство, где родители не считали зазорным воспитывать детей так. Только давайте без «и меня били, и ничего, я вырос нормальным». Не вырос. Точнее вырос, но ненормальным. А что могло произойти со щенком при таком методе?
Тогда-то Кирилл открылся мне с другой стороны. С той, о которой я даже не подозревала.
Но расстались мы не поэтому.
***
Мужчины-обманщики прокалываются на самом простом. Помада на воротнике, случайное сообщение не тому адресату… Я же поймала Кирилла на пудре.
Он пришёл домой и как обычно взял Микки на поводок. Поздоровался со мной, чмокнул в щёку и быстро ретировался. Пока они были на прогулке я вся извелась, заламывала руки, уговаривая себя, что мне только показалось. И впервые рылась в его вещах в поисках доказательств. В кошельке, в секретном отделении лежали наши фото, которые мы сделали несколько лет назад в фотобудке. Вот только рядом с Кириллом была не я.
Конец ознакомительного фрагмента.