Семейное счастье. Любимая улица
Шрифт:
— "Боевой порядок истребителей, примененный Покрышкиным при завоевании господства в воздухе на Кубани в 1943 году". Гм, — говорит Леша и, подперев кулаком щеку, сообщает доверительно:
— Я там не был в это время. Мы с вами на другом участке фронта воевали. Но, сами знаете, Покрышкин не промахнется. Он порядки правильно строил…
Леша с удовольствием смотрит на кирпичный румянец, заливший щеки Зимарева, на капельки пота над верхней губой.
Хорошо, — говорит Зимарев, — отвечайте следующий вопрос.
"Тактика одиночного бомбардировщика при отражении атак истребителей", —
Хорошо, товарищ капитан. Давайте зачетку.
— Как так зачетку? У меня еще один вопрос. На счет организации обороны в строю. Только действительно по этому вопросу и отвечать-то нечего. Все и так ясно. Один за всех. Все за одного. Смотреть в оба. Не поддаваться панике. Как запаникуешь — себя погубишь и других подведешь. Ну конечно, стрелять надо. Целиться хорошо надо. Если не целиться — не попадешь. А если целиться, бывали случаи, попадали. Своими глазами видел.
Леша умолкает. Молчит и его преподаватель. Леша смотрит на него с наслаждением, улыбаясь весело и отчаянно. Ага, вытащил платок, вытираешь руки. И пот со лба вытираешь. Значит, когда трусишь, тебя прошибает пот. Берешь зачетку, смотришь. Интересно, что ты собираешься поставить за этот веселый разговор? Ты должен просто выгнать меня вон, а ты колдуешь над зачеткой.
Леша берет свою зачетку, в упор, с улыбкой смотрит на Зимарева. Потом, не спеша, собирает свой портфель, аккуратно укладывает конспекты, выходит в коридор.
Уже на улице он вдруг останавливается, щелкнув замком, отпирает портфель и вытаскивает зачетку — что он там колдовал над ней? Листок за листком: математика — "хорошо", теоретическая механика — "отлично", история КПСС — "хорошо". Стоп, тактика: четверка! Леша не верит своим глазам, подходит к фонарю: ошибки нет — четверка!
Девочки говорят: Татьяна Сергеевна стала сердитая. А Катя знает: нет, не сердитая, а печальная. Это — большая разница. Сердитые люди придираются. Все им не так. Сердитый говорит: "Отстань, замолчи, не мешай". Вот что такое сердитый. А печальный… Печальный не сердится. Просто ему грустно. И еще печальные думают о чем-то своем. Татьяна Сергеевна вызывает девочку: "Расскажи, как ты решала эту задачу". А сама глядит в окошко. Раньше она смотрела на девочку или ходила по классу и улыбалась. А теперь стоит, прислонившись спиной к стене, и глядит не в класс, а в окошко.
Девочки любят Татьяну Сергеевну. Потому что она очень хорошая, справедливая, и еще потому, что у нее нет любимчиков, Катя согласна: любимчиков у Татьяны Сергеевны нет. А все равно она Катю любит больше всех. Она ставит Кате двойки, если урок не выучен,
Татьяна Сергеевна часто говорит:
— Катя, останься после уроков, поможешь мне.
Катя остается. Татьяна Сергеевна сидит за своим учительским столом и что-то пишет, смотрит дневники, а Катя за партой делает уроки. Тихо. За окном темно. Еще рано, часа три, а темно. Зимой дни короткие. А двадцать второе декабря — самый короткий день и длинный, длинный вечер. Класс такой странный, когда в нем нет девочек. Пустая комната, за партами — никого, одна Катя. Тихо. Странно. Но — хорошо. Катя переползает на первую парту, поближе к Татьяне Сергеевне. И так они сидят, и каждая занята своим делом, а иногда Татьяна Сергеевна говорит:
— Катя, сосчитай, пожалуйста, по дневникам, сколько у нас за эту неделю было двоек, троек, четверок и пятерок.
И Катя считает — очень быстро, и никогда не ошибается. Двойки такие глазастые, испуганные, а тройки — шустрые. У пятерок всегда очень важный вид. Татьяна Сергеевна очень красиво пишет пятерку. Крупно так.
— Как живешь, Катя? — спросит иногда Татьяна Сергеевна.
— Хорошо, — отвечает Катя.
— Как мама? Дядя Леша? Все здоровы у вас? Все хорошо?
— Спасибо, — говорит Катя, — все хорошо.
Катя знает, что это — не очень правда. Конечно, все здоровы. Но все ли хорошо? Недаром вот она любит оставаться с Татьяной Сергеевной после уроков. Раньше она бежала домой, скорее домой, — может, уже вернулась с работы мама, а вдруг и папа пришел? Очень весело было бежать домой. И почти всегда Катя кого-нибудь приводила в гости, кого-нибудь из девочек. И девочки любили ходить к Кате в гости потому, что у Кати дома было весело и мама шутила
И рассказывала разные смешные истории про свою школу, а тетя Анися угощала обедом. А теперь… Мама встречает девочек ласково и разговаривает с ними вроде как по-прежнему, но Катя знает — мама хочет, чтобы они все ушли. Разговаривает с ними, а сама думает о другом. И думает: "Ах, скорей бы вы все ушли". И Катя боится, что девочки это поймут.
Вот кто сердитый стал, так это тетя Анися. Целый день сердится. Без передышки. А мама стала печальная. И от этого дома скучно. Ну, невесело. И Катя нисколько не хочет домой. Так бы и сидела в школе. Конечно, не одна, а вот так, с Татьяной Сергеевной.
До чего же Катя не любит, когда люди невеселые! Вчера Аня собирала книжки для детского сада. Все книжки перетаскала! Кате было жалко расставаться со сказкой о кукушке, которая бросила своих детей. Она сказала Анюте: "Эту не бери, она печальная, ее маленьким читать не надо". Анюта ответила: "Ничего, пускай растут добрыми". Катя не согласна: разве от печальных книжек дети вырастут добрыми? Нет, это не правда. Добрые всегда веселые. Добрым быть веселее, чем злым. И детям надо читать только веселые книжки. А почему самой Кате нравится книжка про кукушку, которая бросила своих детей? Катя даже сама этого не понимает. Катя уже прочитала много взрослых книг, а ту сказку она до сих пор любит.