Семейные ценности Стиксов
Шрифт:
Компания, в которой он пил, менялась при каждом пересказе. Собутыльниками успели побывать четыре мушкетера и их кони (потом он говорил, что это были всадники апокалипсиса), король Ричард Львиное Сердце (не важно, что тот уже помер) и многие другие.
Что случилось во время кутежа, Малкольм не помнил. Очнулся
Все решили, что «колдун» мертв, но тут Малкольм закряхтел и потребовал выпивки. Тогда пытку клеткой повторили, потом еще и еще. Малкольм хоть и прибывал в спасительном опьянении, после этих манипуляций все же тронулся умом.
Не умирал он из-за старшей сестры Хейд, которая заговорила его еще младенцем. Опыта на тот момент у нее было маловато, поэтому побочным эффектом колдовства стало превращение брата в зомби и появление страсти к мозгам. Надо ли говорить, что первым лакомством новоиспеченного зомби стали мозги священника, обвинившего его в колдовстве.
Дон Родриго слагал легенды о схватках с Великим Инквизитором. Его рассказы больше походили на театральное действие, он наряжался в черный плащ с алой подкладкой, размахивал шпагой, сверкал красными глазами и так расходился, что в итоге принимал истинный вампирский облик, летал под потолком, скалил клыки, шипел на всех и гадил на вековые гобелены.
Если воспоминания о былых подвигах сопровождались выпивкой, заканчивал дон Родриго тем, что пытался изгнать из гроба деда Лугоши, за что получал по темечку припрятанной в недрах гроба сковородой-фетишем.
Дедушка Лугоши не отличался многословием. Его коронная история была о том, как он водил за мошон… кхм, за нос профессора ван Хельсинга, притворяясь графом Дракулой. Сам Дракула в это время гостил в женском монастыре на итальянском побережье. Лугоши во имя загробной дружбы позволял профессору каждую ночь протыкать себя осиновым колом, чтобы на следующую ночь опять восстать со злобным смехом и кровью девственницы на клыках. Откуда же несчастному профессору было знать о силе чугунной сковороды.
Бабушка Хейд любила рассказывать о житье-бытье до того, как связалась с псевдо Дракулой-хренакулой и окружила себя этим адопарком. Историй о шабашах на горе Броккен набралось столько, что из них можно было бы собрать книгу. Книга на самом деле уже существовала, но содержала сцены столь откровенные, что Хейд наложила на рукопись заклятие. Теперь никто, в том числе она, не могли книгу обнаружить. Дед Лугоши постоянно пытался ее найти, но находил только похабные стишки Николая Васильевича с иллюстрациями к ним от Малкольма.
Саломе обладала такой богатой фантазией, что предпочитала рассказывать не о том, что было с ней, а о том, что будет с другими, поэтому открыла гадальный салон. На картах, кофейной гуще и даже на птичьих внутренностях она предсказывала клиентам судьбу. Устраивала и спиритические сеансы, благо в загробных душах недостатка не было, и умерший от чумы сапожник запросто мог притвориться чьи-то почившим мужем или даже духом любимой чихуахуа, если уж так надо.
Конец ознакомительного фрагмента.