Семейные ценности
Шрифт:
– Ты помни, что бы ни случилось, семья – это святое! – назидательно продолжала Анжелика, все еще отказываясь предаваться жалобам о многострадальной женской участи.
– Да, ты права, – произнесла я, глядя с умилением на детей, которые продолжали спокойно играть, забыв о недавней ссоре.
– Попробуй сконцентрировать свое сознание только на положительных моментах семейной жизни!
„Мудро сказано”, – подумала я и напрягла свой разум в поисках счастливых моментов после рождения Саши.
Конечно, они были: и как ребенок беспечно смеялся, и как постепенно его маленький ротик пытался что-то выговаривать. И когда он произносил эти звуки,
– Да, ты снова права. Семья всегда может сделать тебя счастливой, особенно если в ней растет маленький ребенок! Но за этим счастьем всегда скрывается такая неимоверная ответственность, что иногда мне кажется, будто все эти моменты, исполненные такой невероятной радостью – словно другая реальность, а все, что остается нам, родителям, это беспричинные рыдания ребенка, его непонятные капризы и давно забытые нами детские болезни.
– Дорогая, ты лучше попробуй создать вокруг себя ореол беззаботности. Ты слишком сильно цепляешься за сложные моменты в жизни. В твоем сознании они приукрашены и выглядят намного сложнее, чем есть на самом-то деле, – попыталась объяснить мне Анжелика, но я все же не сдавалась, настаивая на своем. Я по-прежнему продолжала ощущать действительность как полосы черного и белого, где почему-то темные краски часто перекрывали светлые.
– Разве я выгляжу до такой степени разбитой?! – спросила я в русле своей преувеличенной безысходности.
– Ты привлекательная молодая женщина, и всем своим сердцем должна это осознавать! – несколько раз повторила моя кузина, и пока я собиралась сказать что-нибудь, на красивых губах Анжелики сияла неподдельная улыбка.
„Мда, возможно это так. То, что мне только что объяснили, нужно постоянно держать в уме: я привлекательная молодая женщина, привлекательная молодая женщина, молодая женщина.” – и мои губы мало по малу растянулись в улыбку, наслаждаясь звучащими, как эхо, подбадривающими словами. И неожиданно о „многострадальной женской участи” было забыто! Я уже не впадала в отчаяние при одном только воспоминании о недавних, разрывающих сердце, рыданиях ребенка и вчерашних, полных укора, криков мужа.
Но этому только что созданному положительному настрою не было времени полностью завладеть моей душой, и я лишь считанные секунды смогла упиться этим дивным состоянием....
И вновь перед нами, бедными мамочками, разразилась сцена, где на главные роли претендовали наши несмышленые дети. На этот раз центром нашего внимания стал младший сын Анжелики Вадим, и мы с кузиной направились именно к нему, чтобы освободить злосчастного мальчугана из рук внезапно рассвирепевших Ромы и Саши. Малыши, отдающие все силы „бою”, не замечали приближение „врага” т. е. своих мам, и они продолжали безостановочно колотить бедного Вадика совочками для песка.
– Что вы делаете!? Как не стыдно! – я еле узнала резкие звуки своего собственного голоса, настолько я была раздосадованной.
А затем ощутила на своем плече нежную руку двоюродной сестры:
– Тася, будь поласковее, это все-таки дети!
„И создай вокруг себя атмосферу неизменного спокойствия”, – повторила я про себя.
– Глава 3 -
Мы с Сашкой находились дома. Уже два месяца мы не гуляли с двоюродной сестрой. Анжелика мне предлагала поехать куда-нибудь с детьми, но, вспоминая нашу последнюю встречу, я боялась – мои вьющиеся волосы поднимались дыбом при одной
„Да, быть мамой, это что-то!” Что именно – я не была в состоянии точно определить, но „ЧТО-ТО”! Конечно, это что-то невероятное, волшебное, но еще и что-то слишком ответственное, что часто держит, нас мамочек, в постоянной нервозности. И чтобы как-то остановить весь этот беспрерывный галдеж, кулачки, вопли и сопли, я предпочитала гулять с Сашей в находящемся неподалеку от нас парке.
Мне казалось, что если ребенок будет играть с малознакомыми детьми, мне будет легче. На знакомой территории, где все ему было уже известно, мой мальчик вел себя подобающим образом – никогда не затевал драку, а если это делал кто-то другой, он отсиживался за кустами, как военный пехотинец. А затем, уверившись, что опасность миновала, сразу пускался бежать, хотя никто из его сверстников не собирался его преследовать. Видимо, мой мальчуган сам себе придумал такую игру и, по всей вероятности, забавлялся этим.
– Венные за н, мам?– интересовался мой маленький пехотинец, когда в преддверии возможной детской баталии он неожиданно смывался.
– Что? – поначалу я не поняла эту фразу. Но мой сыночек настаивал:
– Вен, венные, мам?
– Может, „военные за нами” ты хотел спросить, мой маленький?
И мой Сашка утвердительно закивал головкой.
– Мда… Военные за нами, – и, услышав свой, вроде бы, утвердительный ответ, я на минуту задумалась: „Неужели в разуме годовалого ребенка такое понимание о мире?”. Но у Саши больше не было времени изумлять меня своей младенческой компетенцией, только его маленькие ножки начинали топать по лужайке к нашему подъезду еще быстрее. Я тоже отправлялась домой довольной: наконец, смогу приготовить обед и накормлю своего малыша. У меня было так радостно на душе, когда я видела его смешно передвигающуюся фигурку, неповоротливо шагающую к родному дому!
Но иногда ножки его подводили, и он падал на твердый асфальт и после этого слегка побаивался, объясняя: „я падд…ем”, т. е. „я упал”.
– Бедный мой ребеночек, ты такой сладкий… И мне так жалко, что ты упал!
И мои глаза наполнялись слезами умиления!..
Слезами материнского счастья!
Наконец, после безудержного дергания за мою руку и валяния на полу в лифте мы с ребенком добирались домой, и мне казалось, что мы прошли длинный – длинный путь, а не обычное расстояние наверх к восьмому этажу. Сразу после того как мы вошли в квартиру Саша вдруг в поиске своих игрушек, которые находились на диване, стал кувыркаться и прыгать по новому покрывалу. И это вывело меня из равновесия:
– Это что такое!? Неандерталец! На одного тебя никаких денег не хватит из-за всех твоих погромов!
Но все мое недовольство проносилось мимо ушей сына, и он, как настоящий „неандерталец”, продолжал еще яростнее прыгать на моем злосчастном модном пледе, который удерживался на диване ровно столько времени, сколько мы были на прогулке.
О, почему так получается в жизни! Все было так чудесно – до меня словно вновь доносилось веселое топанье ножек Саши и его сладостный лепет, когда он делал все возможное, чтобы объяснить мне свои переживания, а сейчас все это пропадало и наполнялось хаосом! На меня снова, как необузданные, неудержимые мотыльки, налетало раздражение. И в этот момент ко мне возвращались мои философские размышления о смысле жизни и о том, что вся молодость уже навсегда потеряна.