Семейные драмы российских монархов
Шрифт:
Что делают в этот момент остальные участники переворота? Генерал Талызин выводит из казарм Преображенский полк и ведёт его к Михайловскому замку. За ним следуют также поднятые по тревоге семёновцы и кавалергарды.
Цесаревич Александр и его супруга не ложатся спать, а пребывают в своих покоях. Там же находятся генералы Уваров и Депрерадович. За дверями на часах — солдаты особенно преданного наследнику 3-го батальона Семёновского полка. Царевич напряжённо ждёт…
А что же Пален? Его группа должна попасть в замок через центральные ворота, но почему-то запаздывает. По мнению большинства современников, хитрый генерал попросту выжидал, чем кончится дело. Впрочем, есть
Что именно произошло в опочивальне государя, достоверно неизвестно. Далеко не все участники оставили свои воспоминания об этом роковом моменте, а те, кто оставил, далеко не всегда говорили правду. Можно признать достоверными следующие моменты:
— нашёл спрятавшегося за ширмами императора генерал Беннигсен. Он же объявил Павлу об аресте его именем императора Александра;
— граф Зубов попытался зачитать государю некий документ — то ли манифест об его низложении за подписью Александра, то ли текст указа о добровольном уходе от власти, который Павел должен был подписать. Составителем текста этого документа называют Дмитрия Прокофьевича Трощинского. В любом случае нет упоминания, что император этот документ подписал;
— Беннигсен по каким-то причинам покидает на время комнату;
— в момент его отсутствия Платон Зубов, его брат Николай и князь Яшвиль убивают императора — наносят ему удары по голове, после чего душат.
Александру Павловичу весть об убийстве отца приносят последовательно граф Зубов и граф Пален. При первом известии об убийстве молодой царь (юридически он стал царём в ту секунду, когда перестало биться сердце Павла Петровича) потрясён. Он шокирован, деморализован и плачет. Из оцепенения его выводят слова графа Палена: «Довольно ребячиться, ступайте царствовать, покажитесь гвардии!»
Гвардейские солдаты встречают известие о смерти государя сдержанно. Преображенский полк, несмотря на призывы своего командира генерала Талызина, встречает нового императора гробовым молчанием. Лишь после присяги семёновцев и кавалергардов они соглашаются присягнуть.
Солдаты Лейб-гвардии Конного полка, который не успел выполнить приказ Павла о передислокации в предместья, отказываются присягать новому императору, пока не увидят предыдущего умершим. Лишь когда представители солдат были допущены к мёртвому телу, полк без всякого энтузиазма приносит присягу.
Но проблемы с гвардией были не единственными. Императрица Мария Фёдоровна, которая узнала о смерти мужа, пребывала в ярости убитой горем женщины. Пока врачи приводили изуродованный труп императора в порядок, стража не допускала безутешную вдову к телу. Напрасны были её мольбы и просьбы. Солдаты Семёновского полка, хотя и искренне сочувствовали государыне, строго выполняли приказ. Лишь когда врачи закончили свою работу, императрице позволили проститься с мужем.
Через день, когда загримированное и одетое тело убитого государя было выставлено для прощания, его впервые увидел и Александр Павлович. «Императрица-мать обернулась к сыну и с выражением глубокого горя и видом полного достоинства сказала: „Теперь вас поздравляю — Вы император“. При этих словах Александр, как сноп, свалился без чувств, так что присутствующие на минуту подумали, что он мёртв».
Впрочем, молодой император быстро справился с собой. Утром 12 марта 1801 года был оглашён манифест, в котором подданные Российской империи уведомлялись о безвременной кончине
Вышеизложенная версия построена историками, которые попытались связать отдельные известные факты при помощи логических звеньев в единую, непротиворечивую картину. Однако непротиворечивой она представляется только на первый взгляд. Чтобы лучше осветить интересующий нас аспект — роль, которую сыграл Александр Павлович в заговоре против своего отца — попробуем обратить внимание на несколько странных моментов устоявшейся версии.
Первый вопрос, являющийся важным для нашей темы: планировалось ли убийство императора Павла Петровича заговорщиками заранее, или оно было случайным? Выше уже приводились слова графа Палена о том, что лично для него этот вопрос не стоял ни минуты. Но эти слова были сказаны генералу Ланжерону почти через два десятка лет после событий 1801 года, а опубликованы ещё позже.
Целый ряд осведомлённых современников — полковник Николай Саблуков, князь Адам Чарторыйский, сенатор Карл Гейкинг, Август Коцебу и др. — полагали, что целью заговорщиков было лишь отречение Павла с передачей наследнику регентских полномочий. Все мемуаристы подчёркивают, что сохранение жизни отцу было категорическим требованием Александра и обязательным условием, которым он обуславливал своё участие в заговоре.
Если бы это было так, то перед заговорщиками вставала бы сложнейшая задача по изоляции свергнутого государя. Задача куда более сложная, чем проникнуть в Михайловский замок и совершить переворот. Задача, решение которой требует тщательной подготовки, — нужно подготовить место, где будет заключён монарх, людей, которые будут его охранять, юридические основания и т.д. и т.п.
Историки пытались найти следы такой подготовки, но единственное, что удалось обнаружить наиболее тщательно изучившему этот вопрос Н.Я. Эйдельману, — это некая частная карета, заранее поданная к замку (этой каретой воспользовался потом Александр, чтобы перебраться из замка в Зимний дворец), да единичное упоминание о якобы имевшем место быть экстренном ночном заседании Сената. Это упоминание содержится в воспоминаниях 16-летнего юнкера Семёновского полка Михаила Леонтьева и не находит подтверждений в других источниках.
И всё. Одна карета и один слух, записанный юным офицером. Поэтому можно смело предположить, что никакой предварительной подготовки к аресту монарха и содержанию его под стражей не велось. Быть может, заговорщики просто не успели как следует подготовиться и рассчитывали на импровизацию, подобно тому как это было в 1762 году? Это предположение необходимо отвергнуть сразу же. В 1762 году в распоряжении узурпаторов оказался весь столичный государственный аппарат и гвардия. В 1801-м гвардия представляла смертельную угрозу. Да и полагаться на импровизацию было совсем не в духе фон Палена — человека по-немецки педантичного и аккуратного.