Семейные обязательства
Шрифт:
Эпилог
Первые дни весны
Отец Георгий сидел в одной из гостиных Цитадели. Перед ним на столике был сервирован легкий завтрак - кофе, булочки, блины в честь масленичной недели и, кажется, омлет. Под высокую круглую крышку над тарелкой охранитель не заглядывал. Кусок не лез в горло.
Он ждал императора.
Епископ
Отец Георгий сбросил с себя пару шерстинок и отметил, что нужно будет устроить втык нерадивому смотрителю гардероба.
Александр вошел точно в назначенное время, легким быстрым шагом. Отец Георгий поднялся - вскакивать после зимних приключений он пока не мог, но надеялся вернуть былую форму.
– Не вставайте, Ваше Преосвященство, - сказал император.
– Я рад вас приветствовать, но немного удивлен просьбой об аудиенции обязательно до вашего назначения на должность Архиепископа Гетенхельмского. Вас что-то смущает?
Император сел в кресло напротив отца Георгия.
– Да. Простите, Ваше Императорское Величество. Это прозвучит странно, но я убежден, что нельзя допустить слияние церкви и государства. Богу - Богово, Кесарю - Кесарево. Если вы утвердите меня на эту должность, я буду всеми силами стараться снизить влияние на церковь имперской администрации. Тысячу раз простите, но мы не должны заниматься одним делом, чтобы не толкаться локтями. Я не мастер красивых речей...
– Я понял, - кивнул Александр.
– Это неожиданно, но в нашем случае неважно. Меня устраиваете вы, устраивают ваши мотивы и ваши действия. Все остальное можно будет обсудить в рабочем порядке.
– Спасибо, Ваше Императорское Величество, - отец Георгий встал и поклонился, - я готов служить любым способом, который вы для меня назначите. Я могу идти?
– И это все?
– чуть удивился Александр, - Вы не спросите, Благословлен я или нет?
– В нашем случае это неважно. Меня устраиваете вы, ваши мотивы и ваши действия.
Император расхохотался.
***
Торжества на масленичной неделе шли одно за другим. Элиза не успевала разбирать приглашения. После торжественного вручения ордена "За заслуги перед Империей" и открытия первого масленичного бала в паре с Императором она стала, пожалуй, самой популярной дамой Гетенхельма.
Если бы не муж.
Петр Румянцев блистал в новеньком мундире действительного статского советника со скромной орденской планкой, посещал все балы и приемы вместе с супругой и категорически отказывался от развода. Приходилось терпеть, а ради соблюдения приличий даже иногда с ним танцевать.
Элиза отошла к стене бальной залы и бросила на мужа поверх веера такой злобный взгляд, что
– Что ж ты так с парнем?
– негромко спросил возникший рядом фон Раух.
– Он не виноват, это я ему приказал. Тут меня нужно ненавидеть.
– Ты заботился об Империи, а ему нужно было вспомнить и о моих чувствах, - прошипела Элиза.
– И, знаешь, мне очень понравилось быть вдовой. Полная свобода и ни перед кем не отчитываешься. Честное слово, я либо снова овдовею, либо разведусь. Как тебе перспектива?
– Я бы предпочел и счастливую дочь, и живого аналитика, - пожал плечами фон Раух.
– Но если совместить невозможно, то дочь у меня одна, а аналитика я и нового найду. Хотя мне нравится с ним работать. Въедлив и внимателен.
– Представляешь, - с негодованием сказала Элиза, - по закону он может претендовать на долю в моем Вейнберге! В моём замке!!! Да если он только заикнется об этом, я отвезу его в имение и скину с башни, да так, чтобы десять свидетелей сказали, что он сам прыгнул. С разбегу.
– Кровожадно.
– В семейном стиле.
Они понимающе улыбнулись друг-другу.
– Ладно, - вздохнула Элиза, - поступлю проще. Заставлю подписать бумагу о том, что он не претендует на мою землю, а потом уеду учиться в Дракенберг. Если мы три года будем жить порознь, это станет серьезным аргументом в деле о разводе. Куда серьезнее фиктивной смерти с его стороны и супружеской неверности с моей.
– Вот и умница, - кивнул фон Раух.
– Извини, мне пора, дела. Развлекайся, дорогая.
***
В Гнездовском кабачке "Ферзь" усталый молодой человек откинулся на стуле, вытянул длинные ноги и медленно, с удовольствием потягивал пиво из высокой кружки. Перед ним на столе стояла миска с солеными рогаликами. Напротив сидела мрачная дама с кружкой горячего вина. Они молчали и думали каждый о своем.
– Здрасьте вам, - раздалось рядом.
– Фил... Эрик!
– вздохнул молодой человек.
– Нельзя так подкрадываться к отдыхающим людям. И учти, если ты опять начнешь мне сватать старые железки, я стукну тебе в лоб.
– Обижаете, ваша светлость господин фон Берген, князь Бельский, - хихикнул Эрик, отступив так, чтобы сидящий его не достал, - железки я продал другому наследнику. Тебе бы - подарил, а тут пришлось использовать коммерческую жилку. Но я по другому вопросу. Мистрис Анна, - он почтительно поклонился мрачной даме, - мы с Настасьей малость разбогатели, и хотели бы воспользоваться вашими услугами. Обследование вы уже провели, надо бы и нос поправить.
– Девятого марта, в семь утра, - сообщила дама.
– До операции десять часов ничего не есть, не пить, косметикой не пользоваться.
– По грустному взгляду напарника она поняла, что переборщила с жесткостью, и добавила немного теплее: - Я буду рада вам помочь.