Семейные разборки

Прядеев Евгений

Хотя, ко всему прочему, есть подозрение, что Алиска-то потустороннее чувствует, не зря говорят, что дети видят гораздо больше, чем взрослые. При Светке мой домовой Степан шастает по квартире абсолютно не стесняясь, и она даже не подозревает о его присутствии, а вот маленькую девочку он боится, как огня. А рано или поздно мне придется объяснить спутнице жизни, кто убавляет газ под кастрюлей с супом, чтобы он не выкипел или почему в нашем санузле всегда стерильная чистота.

– Не знаю, – честно ответил я на вопрос Мерзкого. – Сложный вопрос,

просто так нахрапом не решается.

– А я решил, что ничего говорить не буду, – выпустил струйку дыма Мирон. – В мире и так много всякой мерзости, зачем грузить любимую женщину дополнительными подробностями…

– Вот и я не знаю, – вздохнул Максим. – Подумал просто, вдруг познакомлюсь с девушкой, а она спросит у меня, кем я работаю. И что отвечать?

– Тю, – махнул рукой Мирон. – Нашел, о чем заморачиваться. В твоем случае вообще все просто. Ты же на государевой службе, тебе вообще ничего объяснять не надо. Сделай глаза пошире и шепчи таинственным голосом – «Я не имею права всего тебе рассказывать! Но поверь, это жутко секретно!»

– Ага, – рассмеялся я. – Эдик как-то рассказывал, что один мужик двадцать лет проработал в наружке, а жене говорил, что на заводе вкалывает. И тут воскресным утречком супруга гладит вещи, а мужа по телевизору показывают, как он шпиёна американского вяжет. Не по статусу, конечно, но спецназ то ли не успел, то ли не привлекали. И вроде все правильно сделали, мужика со спины снимали, в прессу слили специально отобранные кусочки, чтобы скандала никакого не было, но тут-то жена! Она своего мужа с любого ракурса узнает…

– И что? – С любопытством спросил Мерзкий, когда я прервался на сигаретную тягу.

– Да ничего хорошего, – улыбнулся я. – Два месяца больничного после удара горячим утюгом. Мужик-то рядом сидел, ничего не подозревая и по привычке делая вид, что его ничего не касается.

– Наверное, потом еще с завода приходили, – расхохотался Мирон. – Объяснять жене, что она все-таки обозналась.

– Чего не знаю, того не знаю, – развел я руками, поддерживая общее веселье. – Продолжение истории Эдик не рассказывал.

Мы вернулись в квартиру, где выяснилось, что полковник госбезопасности не только знает веселые истории, но еще и мастерски их рассказывает. По крайней мере, наши девчонки заливались от смеха, слушая байку про неудачливого шпиона, оставлявшего посылки для резидента в мусорном баке у Чистых прудов, которые честно вынимали окрестные бомжи.

Больше всех, как потом выяснилось, повезло двум ханыгам, умудрившимся вычислить не только шпиона, но и резидента. Они пристально следили за всеми манипуляциями господ-разведчиков, а затем прихватили в личное пользование коробку с гонораром за какую-то информацию. Собственно, и раскручивать всю эту ниточку начали с двух бомжей, снявших номер в Метрополе и умудрившихся за сутки спустить около десяти тысяч долларов на девочек, алкоголь и новую одежду.

В таком же ключе вечер и продолжался, пока Эдика телефонным звонком не выдернули

на службу. Мерзкий хотел было дернуться следом, но полковник напомнил ему, что официально на службе он еще не числится, поэтому и на выезде делать нечего.

– Может, мне с тобой? – спросил я у него в прихожей, понимая, что полковник явно поедет куда-то не на рядовой случай.

– Спасибо, пока не надо, – похлопал он меня по плечу. – Максима мне не споите, ему еще на службу в понедельник.

– Ну так до понедельника, – улыбнулся я. – Но ты маякуй, если дело денежное. А не так, как с этими курганами…

– Какие деньги, Андрей? – возмутился Эдик. – Я вообще-то на государственной службе, живу от зарплаты до зарплаты. И тебе советую устроиться на нормальную работу, а не слоняться по могилам в компании своего импульсивного товарища.

– Да-да, обязательно, – успокоил я его. – Но ты все-равно позвони.

– Не в этот раз, – расстроил он меня. – Вампиры активизировались. Вернее, кто-то ушлый и неучтенный. Выпивает людей досуха, от них только сухие кожа и кости остаются. Судя по всему, сейчас я увижу четвертый случай.

– Опана, – вспомнил я. – Мы только сегодня двоих наглых у Моси видели, Мирон еще с ними чуть не сцепился.

– Вообще неудивительно, – хмыкнул Эдик. – У твоего друга тормозов нет, ему что вампир, что оборотень. Кидаться на танк с голой пяткой – это в его стиле. Но это наверняка не наши клиенты. Здесь какой-то отморозок, не видящий границ и оставляющий после себя трупы. В преддверии Праздника Осени совсем удивительно получается.

– Какого праздника? – не понял я. – Никогда про такой не слышал.

– Ну это сами вампиры такое пафосное название придумали, – поморщился полковник. – Раз в году главы всех семей определенной территории собираются в одном месте, чтобы обсудить, как будут жить дальше. Заодно хвастаются детьми, заключают соглашения, кто-то даже о браке договаривается…

– О как, – восхитился я. – Прямо-таки королевский бал.

– Ты удивишься, но почти так и есть, – кивнул Эдик. – В этом году всех к себе приглашает князь Грабецкий, он старейший вампир на территории Москвы, Подмосковья и окрестных областей. Так вот упырям смысла нет привлекать чье-либо внимание, а особенно мое, такими убийствами. Все стоят на ушах, но сушеные тела продолжают появляться. Поэтому оставайся, береги девушек и моего Максима. У меня на него большие планы.

Я вернулся к столу, озадаченный словами полковника госбезопасности. За столом, впрочем, моей задумчивости никто не заметил. Шутки и анекдоты сменяли друг друга, пиво подходило к концу, а хорошего настроения было море.

– Кстати, что-то домового твоего не видно, – заметил Мирон, раскуривая сигарету во время очередного перекура. – Порадуй меня, скажи, что он раскаялся в грехах и удалился на пенсию.

– Вау, у тебя и домовой имеется, – восхитился Мерзкий, забирая у моего напарника зажигалку. – А почему ты нас до сих пор не познакомил?