Семейные узы
Шрифт:
В дизайне интерьера в этой квартире, без сомнения, чувствовалась рука марокканца. На полу стояли кожаные пуфики, низкие столики и покрытые пестрыми шалями диваны. Все предметы декора видели лучшие времена. Бытовые навыки Франсуазы были на том же уровне, что и у Жан-Луи. Повсюду валялись журналы, фотографии, портфолио Франсуазы, недопитые бутылки вина и туфли.
Дамьен казался счастливым, веселым ребенком. При встрече он раскованно подбежал к отцу и поцеловал его, а уходя, обнял мать.
Женщины рассматривали друг друга с интересом, но разговаривали мало. У Лиз сложилось впечатление, что Франсуаза не слишком рада этой встрече, но и не очень расстроена. По словам Жан-Луи, в свое время они заключили свободный союз и не уделяли слишком много внимания обоюдной верности. Лиз была первой
Они отправились в Булонский лес. Было холодно, но они бегали, играли в мяч с Дамьеном. Лиз добросовестно пыталась говорить с мальчиком по-французски. Потом все вместе катались на карусели, затем отправились в чайное кафе «Ла Дюре» на Елисейских полях пить горячий шоколад с пирожными. Дамьену очень понравилось. Соблазнилась даже Лиззи, она заказала себе печенье и чашку чаю. После ресторана поехали к Жану-Луи. Лиз подарила Дамьену игрушечный поезд, который для него приготовила. Мальчик был в восторге, а когда он устал играть с ним, Жан-Луи поставил ему диск с диснеевскими мультфильмами в спальне, а взрослые тихонько разговаривали в гостиной. День прошел замечательно. Лиз давно хотела познакомиться с Дамьеном, но все как-то не получалось. Впервые у нее в Париже оказалось свободное время. Раньше она всегда была занята: организовывала съемки, летала в Нью-Йорк и обратно — и не имела ни одной свободной минуты.
— Мне бы хотелось проводить с ним больше времени, — грустным голосом заметил Жан-Луи. — Он отличный парень, но меня никогда нет дома. Во всяком случае, я недолго задерживаюсь на месте. Франсуаза тоже много ездит. Ее мать приезжает из Ниццы и присматривает за Дамьеном, а сейчас Франсуаза думает отправить его к бабушке насовсем. Мальчику трудно все время балансировать между нами. А теперь еще придется ходить в школу. Бабушка будет хорошо о нем заботиться. Франсуаза родила его слишком молодой. Когда она забеременела, нам показалось, что это круто. Но как мне теперь кажется, следовало подождать. — Жан-Луи улыбнулся Лиз. — Но тогда бы он не родился. Наверное, судьба делает в конце концов правильный выбор. — Лиззи показалось странным, что такое важное дело, как появление ребенка, люди могут предоставить «судьбе». Сама она была не готова иметь ребенка и, по-видимому, еще долго не сможет об этом и думать. Она слишком увлечена карьерой, однако подобное увлечение не остановило Жан-Луи и Франсуазу.
— Он, наверное, будет страшно скучать, если его отошлют к бабушке? — Лиз посочувствовала Дамьену. Бедный малыш мечется между весьма независимыми родителями, которые произвели его на свет в слишком юном возрасте, и бабушкой из Ниццы.
— Там ему будет лучше. В ее жизни больше стабильности, чем в нашей. У Франсуазы две сестры — в Эксе и Марселе. Дамьен будет видеться со своими тетками и кузенами. Мы почти не даем ему возможности общаться с другими детьми, разве что в детском саду. Тебя ведь тоже воспитали не родители, и, похоже, это тебе не повредило, — рассудительно произнес Жан-Луи.
Разве мог он понять, какой отверженной чувствовала себя Лиз, оставшись без родителей? Конечно, у нее чудесная тетка, но вырасти с мамой и папой — совсем другое. Лиз так и не справилась с болью потери. А ребенку еще больнее, если мама и папа по доброй воле отсылают его прочь.
— Мои родители погибли. А Дамьен может подумать, что вы оба его бросили. Я всю свою юность страдала из-за потери родителей. Даже винила их в том, что они умерли. Я люблю свою тетю, она была нам как мать, но все же
— Позже мы все ему объясним, — улыбнулся Жан-Луи и закурил «Житан». — Франсуаза не хочет бросать карьеру. На этом уровне она сможет работать всего несколько лет. Нельзя бросать карьеру сейчас. Я тоже не могу. Дамьен наверняка все поймет, — самонадеянно заявил Жан-Луи.
Лиз думала по-другому. Кто знает, как отнесется в будущем Дамьен к родителям, которые не пожелали заняться им, а думали только о себе? В каком-то смысле они обращались с ним как с игрушкой. Лиз еще острее осознала, насколько она благодарна Энни за все ее жертвы. Невозможно представить, во что превратилась бы ее, Лиззи, жизнь, если бы внезапно на нее свалилась забота о троих детях, как случилось с Энни в возрасте двадцати шести лет. Лиз решила, что не способна на такое и никогда не будет способна. Это заставило ее еще больше восхищаться Энни.
— Я бы тоже не смогла, — честно призналась Лиз. — Но я и не стала бы заводить ребенка, чтобы не калечить его жизнь.
— Мы и не станем, — заверил ее Жан-Луи, так и не поняв, что речь идет о Дамьене. В этот момент мальчик вошел в гостиную. Мультфильмы кончились. Дамьен проголодался. Жан-Луи выложил на тарелку сыр и паштет, открыл коробку печенья, которую они купили в «Ла Дюре». Дамьена это вполне устроило. У матери он питался в основном пиццей и сандвичами. У отца еда была всегда вкуснее. В целом мальчик не выглядел неухоженным или недоедавшим. К тому же он был весел и общителен. Он рано научился приспосабливаться к взрослым и не причинять им беспокойства. Будь это иначе, его бы давно куда-нибудь отослали. По мнению Лиз, у мальчика была нелегкая жизнь. Своему ребенку она бы такого не пожелала. В доме Энни все было иначе. Тетка приспосабливалась к потребностям племянников, и у Лиз было счастливое, спокойное детство. Энни всегда говорила, что они сделали ее счастливой. Теперь, когда Лиз сама стала взрослой и поняла, как нелегко преодолевать житейские трудности, она как никогда чувствовала благодарность к Энни. Жану-Луи и Франсуазе тоже приходилось нелегко, но расплачивался за это Дамьен. А вот Лиз не пришлось расплачиваться. В сложившихся обстоятельствах у нее было безупречное детство. И даже при таком гандикапе она с трудом строила серьезные отношения. Ни одному мужчине Лиз не говорила, что любит. Не говорила из страха, что он может исчезнуть или погибнуть. Да и вряд ли она когда-нибудь любила. Лиз до сих пор спрашивала себя, что чувствует к Жану-Луи. Конечно, она к нему привязалась, его общество доставляло ей удовольствие, но для нее понятие «любовь» включало в себя нечто большее, некий новый мир, из которого нет возврата. Пока все складывалось иначе.
Она всегда оставляла за собой право решать, продолжать отношения или нет. Пока такая свобода ее устраивала. Она даже представить себе не могла, что у них с Жаном-Луи может быть общий ребенок. А уж в двадцать лет, как случилось с Франсуазой, тем более. Жан-Луи часто говорил, что хотел бы еще одного ребенка, но Лиз и в голову не приходило взять на себя роль матери.
Лиззи поиграла с Дамьеном в карты, потом в новый паровозик, потом Жан-Луи поставил еще диск. В конце концов ангела с зелеными глазами и рыжими волосами сморил сон на кровати отца. Жан-Луи отнес его в маленькую кровать в комнатке, где мальчик спал, когда оставался на ночь у Жана-Луи. Утром предстояло отвезти его к Франсуазе.
Лиз и Жан-Луи провели спокойный вечер за вином и разговорами. Говорили в основном о моде, о знакомых издателях и фотографах, о политике разных журналов, в частности того, где работала Лиз. О карьере каждого из них. Им было хорошо вдвоем, они общались с одними и теми же людьми, работали в одной области, имели общие интересы. Эта связь казалась идеальной, особенно для того, чтобы вместе встретить Новый год.
В постели Лиззи прижалась к Жану-Луи, большего она сегодня не хотела. Ей нравилась эта маленькая квартирка в парижской мансарде, нравился лофт в Нью-Йорке. Они не стали заниматься любовью. Лиззи боялась, что может войти Дамьен, к тому же в квартире была только одна ванная. Правда, Жан-Луи уверял ее, что мальчик спит крепко и никогда не просыпается по ночам, но она все равно боялась нанести ребенку травму.