Семейные узы
Шрифт:
— Он в порядке, — пытается она меня успокоить. — Я позабочусь о нём. Я поставлю его в очередь.
— Ты ведь не собираешься трахнуть его, чтобы заставить повиноваться. — Эдмунд смотрит прямо на неё, пока говорит. — Или ты думаешь, что твоя изношенная пизда волшебная.
— Чёрт, Эдди. — Кокетливая улыбка растекается по её лицу. — Ты знаешь, что сказать, чтобы увлажнить мои трусики. Продолжай в том же духе, и, возможно, ты скоро согласишься на небольшое представление с Уиллом. Поверь мне, это будет волшебно…
Уилл
— Кроме того. — Ухмыляется она, смотря на меня. — Исходя из запросов мистера Гейера на эти выходные, я совершенно уверена, что у меня будет возможность увидеть, как задницу одного из вас, джентльмены, основательно оттрахают.
— Я не собираюсь трахаться в задницу на этих выходных, — поправляю я её и наблюдаю, как по её лицу скользит разочарование.
— Многие из вас иногда такие чертовски скучные. — Лиз закатывает глаза. — Пожалуйста, не говори мне, что всё это для той маленькой блондинки, которая была с тобой здесь в прошлый раз.
— Тогда не спрашивай, — грубо отвечаю я.
— Тогда ты игнорируешь все мои советы, — говорит Эдмунд.
— Она другая. — Я качаю головой, сам не веря в то, что произношу эти слова. А главное в то, что действительно в них верю. — Она одна из нас.
— Нет, чёрт возьми. Она другая. — Лиз снова закатывает глаза. — Она, блядь, ангел по сравнению со всеми нами.
— Люцифер тоже когда-то был ангелом.
Лиз не совсем ошибается.
Эбигейл милая.
Добрая. Умная. Забавная. Талантливая. Покладистая.
В ней есть какая-то чистота, которую я никогда не находил в себе, во мне нет даже намёка на что-то святое и чистое.
Но по её венам течёт тьма. Я вижу это каждый раз, когда она всё больше погружается в мою развращенность. Даже если она сама ещё не подозревает об этом, но она в ней есть.
Её тянет к моей тьме. Она наслаждается каждым коварным и развратным поступком, которые я совершаю по отношению к ней. Они медленно подпитывают тьму, постепенно растущую внутри неё.
ГЛАВА 47
ЭБИГЕЙЛ
Я не могу насытиться видом ночной оранжереи. Вдали от города небо идеально чистое, и я вижу каждую мелкую звезду надо мной. Я не могла мечтать о лучшем месте для рисования, чем это.
У стен скопилась уже целая стопка исписанных холстов. Моя потребность творить только возрастает с каждым днём. Глядя на картины, я понимаю, насколько сильно изменились мои работы с тех пор, как я встретила Гранта. С тех пор, как я стала его идеальным маленьким питомцем.
Мои работы стали мрачнее.
Каждая картина демонстрирует различные вариации шибари, замысловатых узлов и бондажа. Пары, сплетённые в муках страсти. Оргазмы. Современные представления
Эти картины радикальны, глубоки и полны чувств.
И это самое лучшее, что я когда-либо создавала своими руками.
Взмахнув кистью, я провожу масляной краской по массивному холсту, стоящему на мольберте передо мной. Я пока только подготавливаю его, наношу на него чёрную краску и мысленно прикидываю будущее изображение, которое планирую добавить к нему завтра.
— Мне чертовски нравится смотреть, как ты рисуешь, котёнок. — Голос Гранта, доносящийся с порога, застаёт меня врасплох.
— Это из-за того, что я ценю современное искусство? — Он подозрительно смотрит на меня, пока я продолжаю порхать кистью над холстом. — Или меня заводит то, что ты предпочитаешь делать это обнажённой.
Краем глаза я наблюдаю, как он, не торопясь закатывает рукава рубашки, обнажая предплечья. Он встаёт позади меня, его руки бродят по моему обнажённому телу, пока я пытаюсь сосредоточиться на своей работе.
Пальцами одной руки он скользит между моих бёдер, а другой тянется к кисти в моей руке.
— Думаю, на сегодня ты закончила. Я хочу поиграть со своим питомцем.
— Ещё пять минут. — Я убираю кисть подальше от его рук. — Я почти закончила.
— Сейчас. — Он прорычал так яростно, что мне показалось, будто стёкла оранжереи слегка задрожали. Он махом вырывает кисть из моей руки и бросает её на стол. Схватив с мольберта почти чёрный холст, он швыряет его на пол. — Ты знаешь, как я отношусь к непослушным домашним животным.
— Я сожалею, сэр. — Мои глаза устремлены в пол.
— Ты и должна. — Он вводит в меня три пальца, болезненно растягивая и безжалостно трахая меня ими. Мои ноги дрожат, когда я чувствую приближающийся оргазм, а он продолжает дразнить меня.
— Сэр, — умоляю я, почти повиснув на его руке, обвившей меня за талию. — Прости.
Он и не думает прекращать, не обращая никакого внимания на мои мольбы и стоны. Это только подпитывает его, о чём свидетельствует его твёрдый член, трущийся о мою задницу, в то время как я неудержимо сотрясаюсь от его пальцев.
Он, наконец, вытаскивает руку из-под моих бёдер, но продолжает прижимать меня к своему телу. Проведя рукой по моему лицу и груди, он размазывает моё возбуждение по моей коже.
— Ты всё ещё хочешь, чёрт возьми, рисовать? — Он хватает большой тюбик с белой краской и отвинчивает крышку, которая затем со стуком падает на пол. Яростно сжимая тюбик в руке, он выдавливает всё его содержимое мне на грудь. Он бросает тюбик мне под ноги и грубо размазывает масляную краску по моей коже. Его руки размазывают её по моей груди и животу, не останавливаясь, пока его большая ладонь не накрывает моё лицо.