Семейный альбом

Гл. 1. Тайны старых фотографий

Всё началось со старого семейного альбома, каким-то чудом пережившего эпохи перемен, случившиеся за последние сто лет. Голубенький плюш обложки, внутри – уцелевшие фрагменты истории обоих наших родов, по которым от души проехался жестокий двадцатый век.

Сейчас считается хорошим тоном знать свою родословную до максимально глубоких «колен». Но не менее полезно иметь и документальные подтверждения своего естественного человеческого

происхождения. А не легенду гомункулуса, выведенного из пробирки где-нибудь в секретной лаборатории.

Так вот. Альбом. Фотографии – нет, не предков, родных людей. Предков, во всей их обезьяноподобной красе имеет тот, кто верит в дарвиновскую теорию эволюции.

Простые, но такие одухотворённые лица. Деды, родители, дети – на одной карточке сразу несколько поколений. Спокойствие и достоинство. Лучшие одежды, знаки принадлежности к определённому сословию, награды. И глаза… Через много лет мы можем посмотреть в глаза своим родным. Их взгляд – живой.

Эти фотокарточки сделаны скорее для нас, потомков. В те времена ни социальных сетей, ни интернета не было. А самим на себя особенно любоваться и некогда, с таким-то количеством детей и забот

. Это – послание. О чём оно?

О том, что мы – звено цепи, проходящей, поэтически выражаясь, из тьмы веков в светлое будущее. О том, что от нас зависит, прервётся ли эта связь. О том, что у нас всегда есть поддержка в самые сложные моменты жизни. И это – наши родные. Они никуда не ушли, просто теперь на переднем крае находимся мы. Эта поддержка сильна, её можно почувствовать. Посмотрите на старые фотографии в свои персональные трудные времена. Да что там! Поговорите с ними. Чувствуете? И это не мистика, это те самые знаки Вселенной, которые мы встречаем на каждом шагу, каждый день.

Наши родители смотрят на нас с чёрно-белых карточек. Иногда они на этих фотографиях младше наших детей. И мы ощущаем себя в волшебном круге, где одновременно отдаёшь и получаешь.

Дерево без корней не живёт. Также как и без кроны. Мы вплетаем нашу жизнь в узор, который начали создавать те, кто был до нас. По мере сил стремимся всё делать правильно и красиво – для тех, кто будет после. Мы связаны со всеми – и живущими, и ушедшими. И чем больше узнаём историю своего рода, тем крепче стоим на земле. Родные, где бы они не находились, в этом мире или в ином, всегда могут нам помочь. Так же, как и мы им.

Гл. 2. Прапрадед

Между страничек семейного альбома я обнаружила старую фотографическую карточку основательного мужчины, как говорится, в расцвете сил. В густых бровях, с серьёзным взглядом. В светлой косоворотке и, если не ошибаюсь, в поддёвке. Чувство собственного достоинства с фотографии не смогли стереть никакие века. Как-то сразу подумалось – не иначе, как купец. Так и оказалось. Это был мой прапрадед Нил. Клубочек семейной истории начал разматываться…

Нил

Смирнов родился в 60-х годах

XIX

века, точная дата, за давностью лет, неизвестна. Нил Михайлович, по семейным преданиям, был из торгующих крестьян, в гильдиях не состоял. Имел земли, три крепких дома, магазины и лабазы в родной деревне Свищёво (ныне Тверской губернии). Для перемещений по купеческим надобностям, то есть представительским выездам, содержал бричку с кожаным верхом и несколько лошадей. Ну, а скотину-то никто и не считал…

Торговал всем, что было востребовано тогда в селеньях – хлебом, бакалеей, одеждой, керосином, лошадиной упряжью и многим другим. Жених был завидный, мобильный, с собственным автопарком – в жены взять мог любую. Выбрал купец красавицу Прасковью Александровну из деревни Красуха, что стояла на его торговых путях. Прасковья приехала во владения будущего мужа с одним узелком, ибо происходила из бедной семьи. Подвенечное платье и приданое ей справил жених. Венчались, как и положено, в местной церкви. Жить стали в главном доме Нила, стоящем по центру села.

Нил Михайлович был, что называется, крепкий хозяйственник, с массой положительных качеств, но нрава скорее дурного. «Выпимши» любил почудить – выгонял из дома жену с дочкой и запускал туда скотину. Прасковья называла мужа «Нил Столбенский» – за двухметровый рост. (До сих пор сохранился его персональный диван-великан из морёного дуба, обитый зелёным сукном). Сама же она была невысокая, худенькая, добрая и безответная. А кто же ещё мог ужиться с такой оригинальной личностью? У них родилась дочь, единственная – Марья Ниловна, моя прабабушка по отцовской линии.

Через какое-то время Нил Михайлович учудил ещё одну вещь – увёз из женского монастыря в Осташкове молодую послушницу Ульяну. Построил для неё персональный «кукольный» домик позади своего, двухэтажного. Там она всю жизнь и прожила. Детей у Ульяны не было. Как уж такое двоеженство Нила совмещалось с православной верой, неведомо.

Естественно, после революции прапрадеда раскулачили, реквизировали земли и имущество, и отправили в Сибирь. Жену с дочкой он, видимо, сумел «откупить» от этой участи. Из ссылки вернулся уже с подорванным здоровьем. Вскоре и умер, на родине. После его смерти обе вдовы дружили, помогали друг другу по хозяйству и в воспитании внуков. Ульяна опять надела рясу, которую называла «мантия». В деревне её называли бабкой Солодянкой. Была она добрая, любила детишек и даже в голодные времена всегда их угощала, чем могла.

Крепкий двухэтажный дом Нила Михайловича в Свищёво простоял больше ста лет. Родовое гнездо было продано наследниками в лихие 90-е из-за невозможности его содержать. Новые жильцы, местные чиновники, никак не могли там освоиться – думаю, их не пускал Нил. В этом году уже трижды перепроданный особняк был раскатан по брёвнам новым хозяином, предпринимателем из ближнего зарубежья. Ему понадобилась земля под домом…

Гл. 3. Унесённые революцией