Семейный подряд

Валеева Анастасия

– Чай, кофе? Может, что-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, я за рулем. А вот от чая не откажусь, – пробормотала Санталова.

Яна прошла на кухню, включила электрочайник и вернулась в гостиную.

– У вас курить можно? – осведомилась Санталова.

– Пожалуйста, – Яна пододвинула гостье пепельницу и сама достала из лежавшей на столе пачки «Винстона» сигарету.

– Мне нелегко говорить об этом, – Санталова нервно затянулась, – но я должна…

Ее маленькие серо-голубые глазки подернулись влажным туманом. Яна заметила, что губы и руки

посетительницы дрожат, но та усиленно стремится сдержаться и не рухнуть в океан рыданий.

– Извините, – торопливо произнесла Санталова, – так вот… Мой сын погиб. Глупо и бессмысленно. Я никогда не одобряла его брака с этой… – она скривилась.

И тут Яна поняла, что перед ней вовсе не истеричка и не сверхчувствительная особа. Санталова, подумала Яна, властная и жесткая женщина, и только смерть сына смогла исторгнуть из ее глаз потоки слез. И словно в унисон Яниным мыслям глаза Санталовой просветлели, высохли, став похожими на два прозрачных кристалла. Их ледяное сияние неприятно ударило Яне в глаза.

– Все это из-за нее. Нет, не улыбайтесь! – чуть не возмущенно воскликнула Санталова. – Это не обычная неприязнь свекрови! И то, что произошло… – она словно задохнулась.

– Я вас очень хорошо понимаю, – мягко сказала Яна, – вы потеряли сына…

– Никто не может этого понять, пока сам не потяряет сына или дочь!

– Я, представьте себе, в один день потеряла сына и мужа, – стараясь не показывать своего волнения, произнесла Яна, – они погибли в автокатастрофе. Я чудом осталась жива.

– Простите, – снизила обороты Санталова, – нервы ни к черту. Но это не отменяет ее вины. Она допустила у себя в доме такое! Господи, какой позор! Да ни одна порядочная женщина не пошла бы на это. Этот… парень, которого она привела…

– Мне неудобно об этом говорить, но осмелюсь напомнить вам, что на вечеринке было две пары. Ваш сын вызвал проститутку, – Яна выдержала грозный взгляд Санталовой.

– Если бы Оксанка сказала «нет», ничего бы не было! Все в семье зависит от женщины! Но я пришла не за этим… – ее взор смягчился.

– Вы хотите, чтобы я помогла вам с расследованием? – скромно сказала Яна.

Она поймала себя на том, что сочувствие, которое обычно питаешь к людям, потерявшим близких, испаряется в ней с быстротой спирта. По телефону Санталова производила впечатление убитой горем, сникшей женщины. Кто мог догадаться, какое вулканическое пламя таится в глубинах ее тщеславного существа?

– И кто вам сказал про проститутку? – нахохлилась Санталова. – Может, она была просто знакомой… Как что, так сразу проститутка!

– Сказал мне это лейтенант Руденко, а ему сообщил Гулько, тот парень, которого на вечеринку пригласила Оксана.

– Понятно, откуда ветер дует, – Санталова быстро загасила сигарету в пепельнице. – Так вот, я хочу предпринять расследование с тем, чтобы все прояснить раз и навсегда! – торжественно и гордо изрекла она. – Зачем этой девушке понадобилось убивать моего сына? Да еще принародно! Преступник был в маске, значит, не хотел, чтобы видели его лицо. Думаю,

это был сообщник моей невестки. Она ни шиша не имеет, и ее мамаша, думаю, отдала бы полжизни, чтобы с моим сыном случилась какая-нибудь беда. Оксанка балластом висела на шее моего мальчика. Он ее кормил, обувал, одевал, покупал ей всякие безделушки, возил на курорты, оплачивал ее массажисток, всякие там сауны, солярии, тренировочные залы… – она снова осеклась, решив перевести дыхание.

– Вы полагаете, что в убийстве замешана Оксана? – удивилась Яна.

Ей все более становилось невыносимо общаться с этой вздорной мамашей. Исходящая от Санталовой аура нетерпения и упрека угнетала Яну. Она еще могла бы согласиться заняться этим расследованием из-за симпатии к пострадавшей, но помогать самовлюбленной, высокомерной и придурковатой мамаше она не собиралась. Яна стала как бы между прочим перебирать карты. Остановилась на карте «Внушение». Было бы замечательно внушить этой громогласной особе желание покинуть скромный этот чертог, – с усмешкой подумала Яна.

– Да кому же, как не Оксанке желать смерти моего мальчика! – чуть не вскочила с кресла Санталова.

– А я в этом не уверена, – скептически пожала плечами Яна. – Кто бы тогда стал оплачивать ее расходы?

Она положила руку на карту и чуть прикрыла веки.

«Собирайся, собирайся, уходи. – шептал ее внутренний голос. – У тебя много дел, забот, ты забыла выключить утюг, стиральную машину, миксер, кухонный комбайн. Тебя ждут далеко отсюда… ну, вспомни, кто может тебя ждать… Тебе здесь нечего делать. Никто не поможет здесь тебе. Уходи».

Но Санталова молотила языком, словно какой-то автомат. Она костерила невестку, совершала бесчисленные экскурсы в прошлое супругов, поносила мать Оксаны, всю ее родню, жадную и нищую, превозносила сынка, желала кары Оксаниным родственникам, говорила что-то о ее любовниках, о том, как она мешала Юре, и так далее.

Нет, карта не помогала настроиться на нужную волну. Яна с досады закусила губу. Она остановила неподвижный стеклянный взгляд на дергающемся лице Санталовой и созерцала ее с той тоскливой отрешенностью, к какой порой смотришь на скалу и бешенное плюющее в нее пеной море. «Давай-давай, болтай-болтай, выкладывай…» – Яна вздохнула. А что, если ей все-таки заняться расследованием? Нет, не из желания помочь этой тетке, а, наоборот, чтобы доказать ей, что ее сноха ни при чем. А ты сама-то веришь в то, что Оксана не замешена в убийстве? Посмотрим.

– Но ведь Оксана сама пострадала, – возразила Яна Санталовой после того как та на секунду замолчала.

– Случайно, – намекающе улыбнулась та, отчего все ее лицо собралось в складки. – Это была часть плана. Чтоб ее никто не заподозрил.

Довольная своим хитроумием, Санталова даже подмигнула Яне.

– Вы недовольны действиями милиции? – равнодушно поинтересовалась Яна.

– Мне нужно, чтобы расследование шло быстро и продуктивно. А наша милиция… Сами знаете, как она работает, – сделала презрительную гримасу Санталова.