Семейный позор
Шрифт:
Пишранд почти поверил, что Бастелика говорит правду, во всяком случае, в рассуждениях бандита была несомненная логика. После удачной операции преступник не станет сразу же снова искушать судьбу, рискуя все потерять из-за сравнительно ничтожной прибыли.
— Допустим… Но в ювелирном магазине ты был не один?
— Как перст!
— Врешь!
— А доказательства?
— Так ты готов отдуваться за всех сразу?
— Таков закон.
— Ну хорошо… раз у тебя есть тяга к мученичеству…
Антуан гордо выпрямился:
— При чем тут мученичество, инспектор? Просто я мужчина!
В
Фелиси подбежала к брату. Тот познакомил ее с коллегой, и Ратьеру сразу понравилась приветливая, симпатичная девушка.
«Вот славная крошка», — подумал он. Фелиси мило улыбнулась приятелю брата, но чувствовалось, что ее гложет какая-то тревога.
— Бруно, мне надо с тобой поговорить… это насчет Пэмпренетты…
Ратьер хотел деликатно отойти в сторонку, но Маспи его удержал.
— Ты можешь не стесняться Жерома — он в курсе…
— Ох, Бруно… ты знаешь, что она выходит за Ипполита?
— Не может быть!
— Увы… Я сама только что видела Пэмпренетту — она пришла к нам делать прическу… Разумеется, нарочно — чтобы поиздеваться надо мной… Ну и заявила во всеуслышание, что скоро выходит замуж… Расплачиваясь в кассе, Пэмпренетта подозвала меня и сказала: «Твой брат, Фелиси, просто чудовище… он наболтал мне с три короба, а я и уши развесила, но теперь с этим покончено… Встретишь его — передай, чтоб больше не смел к нам являться… и вообще, моя свадьба с Ипполитом — дело решенное… Обручение — завтра, в восемь вечера, у нас дома… Хочешь — приходи, я тебя приглашаю…» Ну а я ответила: «Нет, Пэмпренетта, я не приду, потому что моему брату и так будет слишком больно и я не желаю, чтобы он и меня тоже считал предательницей! А еще имей в виду: ты делаешь ужасную глупость, связываясь с таким ничтожеством, как Ипполит!» Пэмпренетта же заявила, что это касается только ее и вообще ей не нравится, когда о ее будущем муже говорят в таком тоне… Короче, мы поссорились… Тебе очень грустно, Бруно?
Да, Бруно было очень грустно. Он ведь всю жизнь любил Пэмпренетту и наверняка так и не сумеет разлюбить. По лицу парня и Фелиси, и Ратьер сразу поняли, что творится у него на душе. Наконец Бруно передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть прилипшую соринку.
— Ладно… ну что ж, как-нибудь переживем… А что до боли, Фелиси, то, да, конечно, мне сейчас несладко, но, надеюсь, со временем это пройдет… А сейчас, сестренка, мне лучше побыть одному, Жером тебя немного проводит…
Фелиси поцеловала старшего брата — она прекрасно его понимала и от души хотела бы помочь, а потом удалилась вместе с инспектором Ратьером. Тот предложил девушке выпить аперитив, и она согласилась. Так одна любовь умирает, другая зарождается. И все идет своим чередом.
Глава IV
Комиссар Мурато метал громы и молнии. Начальство то и дело требовало новых сведений о ходе расследования, а Мурато всякий раз приходилось отвечать, что, если главный виновник ограбления ювелирного магазина надежно заперт в тюрьме, то остальные все еще на свободе и похищенные драгоценности тоже не найдены. Что до убийства итальянца, до сих пор не удалось ухватить ни единой
— Но это же просто уму непостижимо, Пишранд! Вот уже две недели как выловили труп итальянца, а не сообщи нам из Генуи, кто он такой, мы бы даже имени не знали… Неизвестный убит неизвестным по неизвестным причинам! Вы что, воображаете, будто государство платит нам за такие блестящие результаты?
— Мы стараемся изо всех сил, патрон…
— Очевидно, ваших сил недостаточно, Пишранд!
— Так передайте дело кому-нибудь еще!
— Ишь, чего выдумали! Кому же это? Маспи, с тех пор как узнал, что его подружка помолвлена с Доло, смахивает на Гамлета… Бродит, как тень, и равнодушен ко всему на свете… Придется нашего молодца хорошенько встряхнуть и втолковать, что его любовные истории дела не касаются! Не худо бы все-таки заставить его работать, а не только делать вид! Ну а Ратьер — полная противоположность. С утра до вечера я слышу, как он хохочет, поет и насвистывает! Рехнуться можно! Какая еще чума напала на этого придурка?
— Он влюблен, шеф…
— Тысяча чертей! В конце-то концов, Пишранд, что у меня тут — служба знакомств или уголовный отдел? Во-первых, у меня есть старик, которому все давным-давно осточертело, во-вторых, кретин, судя по всему, готовый обрадоваться даже атомной войне, только потому что ему предпочли другого, и в-третьих, юный идиот, воображающий, будто он первым на свете влюбился! А тем временем убийцы, воры и прочая сволочь разгуливают на свободе и, вероятно, скоро откроют бильярдную в нашем комиссариате!
— Но мы все-таки поймали Бастелику?
— Он стреляный воробей! И, во всяком случае, имейте в виду: владельцу магазина и его страховой компании плевать на Бастелику, для них главное — вернуть награбленное!
— Коли так, господин дивизионный комиссар, может, мне лучше заблаговременно подать в отставку?
— Ах так? И вы — на дыбы? Значит, я даже не могу разрядить нервы и немного поворчать? Стоит сказать слово — и вы уже лезете в бутылку? Да, я вижу, на старости лет ваш характер стал еще хуже! И это говорит вам друг, Пишранд! Вы знаете, как безгранично я вам доверяю, и злоупотребляете моим доверием!
— Я?
— Вот именно! Вы не терпите никаких замечаний, пусть самых безобидных! Кто вас просил уйти, а? Или вы сами задумали дезертировать? Ну, признавайтесь честно!
— Да я никогда…
— Ладно! Я это запомню! Слушайте, Пишранд, прошу вас во имя нашей пятнадцатилетней дружбы: найдите мне убийцу Ланчано, а?
— Но я и так делаю все возможное, шеф…
— Так сделайте невозможное, Пишранд! Само правосудие взывает к вам моим голосом! И встряхните-ка тех двух шутов, которых злая судьба подкинула вам в помощники!