Семейство Карвахаля

Мериме Проспер

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Гостиная. На переднем плане стол; на нем подсвечники и поднос с сервировкой для матэ, иначе — парагвайского чая [9] .

Дон Хосе де Карвахаль, донья Агустина, донья Каталина, Муньос, рабы, негры.

Дон Хосе (Муньосу). Потом?

Муньос. Потом, ваша светлость, видя, что и этим не заставишь его говорить, я еще три раза подкрутил веревку.

Донья Каталина (зажимает

уши). Опять!

9

Матэ — трава, широко употребляемая в Южной Америке; считается у испанцев лекарством или предохранительным средством почти от всех болезней. Высушенную и мелкую, как пыль, траву насыпают в серебряный или фарфоровый сосуд с длинной трубкой. Подмешивают сахару, лимонного соку, духов и разбавляют смесь кипятком. Истинный любитель напитка должен, не поморщившись, втянуть в себя через трубку горячий настой. (Прим. автора.)

Дон Хосе (Муньосу). И негодяй все-таки ничего не сказал?

Муньос. Уж как я его ни...

Донья Каталина. Ах! Да что вы все о пытках!.. Муньос, замолчите!

Дон Хосе. Ого! Вы, сударыня, что ли, здесь хозяйка?.. Я без твоего согласия уж и спросить не могу, гадкая девчонка? (Берет ее за подбородок.)

Донья Каталина (встает). Можете говорить сколько угодно про ваши пытки, а я ухожу.

Дон Хосе. Нет, останься...

Донья Агустина. Друг мой! Каталина все же...

Дон Хосе. Как! Вы опять становитесь между мной и дочерью?.. Каталина, останься, я так хочу. Нельзя быть такой чувствительной. Подумаешь... из-за какого-то негра... (Неграм.) Не пускайте ее. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Ну и характер!

Донья Каталина бросается к двери, но негры преграждают ей путь; тогда она отходит в противоположный конец сцены и садится, сложив руки.

(В сторону.) Я люблю ее такой, когда она краснеет от гнева! Грудь волнуется! А глаза! Они полны ярости. Она красива, как молодая тигрица... Итак, Муньос, ты говоришь...

Во время разговора Хосе с Муньосом донья Каталина громко читает Ave Maria.

Муньос. Я добивался от него, кто был сообщником, — ведь не под силу же ему одному отравить двенадцать негров. Однако он стиснул зубы, как дохлая ящерица, и — ни слова.

Дон Хосе (глядя на дочь) Что за головка! (Муньосу.) Видно, ты пожалел его, Муньос, ты слишком мягок.

Муньос. Клянусь телом Христовым, вы несправедливы, ваша светлость. Я сделал все, что мог; мне больше нечего вам сказать. Не виноват я, что у негра кожа грубей, чем у каймана.

Дон Хосе (глядя на дочь, тихо). До чего красива! (Муньосу.) Дальше!

Муньос. Дальше, ваша светлость, ничего не добившись, я бросил его в темницу, а на

ноги надел ему тяжеленные колодки [10] ; хотите — мы завтра его живехоньким сожжем, прямо перед домом... Отравителей всегда сжигают... А хотите...

Дон Хосе (рассеянно). Хорошо, Муньос... но...

Муньос. Слушаю, ваша светлость...

Дон Хосе (донье Агустине). Подите к дочке, сударыня; не люблю, когда около меня трутся шпионы. Уйдите от нас! (Муньосу, тихо.) Что же ты молчишь о доне Алонсо де Пиментеле? Как он принял мой отказ? Твои фискалы что-нибудь узнали?

10

Колодка — большой и очень тяжелый кусок дерева, расщепленный на две части, соединенные замком. Туда всовывают ногу узника, так что он не может ни встать, ни повернуться. (Прим. автора.)

Муньос. Ваша светлость! Я вам расскажу все, что знаю. Во-первых, он сказал одному из слуг: «Мартин! (Так его зовут.) Ты храбр? Ты мне скоро понадобишься». По-моему, это означает...

Дон Хосе. В твоих замечаниях я не нуждаюсь. Дальше?

Муньос. Иезуиту, что к нему приставлен, — вы знаете его, — он сказал: «Дон Хосе де Карвахаль отказал мне, но его дочь, чего бы это ни стоило, будет моей».

Дон Хосе. Увидим.

Муньос. С тех пор дон Алонсо зачастил к старому кацику Гуасимбо; он охотится в наших местах — и всегда вместе с этим балбесом Инголем, сынком кацика.

Дон Хосе. В наших местах?

Муньос. Да, ваша светлость, вокруг вашего дома. Индейцы так здесь и рыскают днем и ночью. Похоже, длину стен измеряют. Не дальше как вчера встречаю Инголя, гляжу — метку на копье делает. Стоит возле стены; как пить дать — измерил. Так бы из пищали и запалил в негодяя.

Дон Хосе (после паузы). Так!.. Хорошо... Это мне и нужно... Можешь идти. (Зовет.) Муньос!

Муньос (возвращается). Слушаю, ваша светлость.

Дон Хосе. Муньос! Так продолжаться дольше не может.

Муньос. Нет, ваша светлость!

Дон Хосе. И я рассчитываю на тебя, Муньос.

Муньос. Да, ваша светлость.

Дон Хосе. Мне нужно знать, когда он пойдет к своему другу кацику.

Муньос. Узнáю.

Дон Хосе. На Тукамбской дороге между скал есть ущелье, кругом —— частый кустарник...

Муньос. Да, ваша светлость! Я это место давно заприметил, не раз говорил себе: «Эх! Залечь бы здесь с хорошей пищалью...»

Дон Хосе. Ладно... Завтра увидим. Иди!

Муньос уходит.

Донья Каталина (видя, что он уходит). Наконец!

Дон Хосе (зовет). Каталина!