Семьи.net (сборник)
Шрифт:
— А вот мой поручитель считает, что все правильно, — перебил бородача Осе Ой, крутя пальцами крысиный хвост. — Да, враги. Да, звери. И относиться к ним надо как к врагам и зверям. А пацифистов надо отправить прямо к ним туда, причем без оружия.
— Молодое существо, что вы себе позволяете! — взвился бородач в шляпке. — Среди нас не место тем, кто пропагандирует войну! Я буду жаловаться в Amnesty! Вся наша цивилизация — вершина развития человечества — основана на ненасилии и миролюбии! Даже церковь, пока ее у нас не самоликвидировали,
— Та-ак, та-ак, голубушка, — с самодовольной улыбкой затянуло Осе, — и на кого вы-таки собираетесь жаловаться?
— На вас, циничного наглеца, — с вызовом пробасил бородач. — Именно на вас. И не отвертитесь.
— Э нет, милая вы моя. — Улыбка Осе стала еще шире и безмятежней. — То, что я сейчас озвучил, является позицией моего поручителя. И попытка угрожать ему жалобами — это очень серьезно. Это спишизм, дорогие сосущества. На пожизненное тянет.
Осе оглядело зал победным взором.
— Я не слышала, чтобы поручитель вам что-то говорил за последние полчаса, — сдавленно парировала дама.
— А я слышало подробнейшие указания, изложенные на языке ratus norvegicus, — спокойно произнесло Осе. — Совершенно ясные указания. Вы их ведь все, наверное, слышали, но не смогли, в отличие от меня, перевести?
— Да, да! — немедленно включилось в игру Машо. — Я слышала, как… уважаемый член совета директоров издавал прекрасные звуки. Вот, «пи-пи-пи»…
— Пи-пи-пи! Пи-пи-пи-пи-пи-пи! — радостно заверещало в полный голос differently abled существо.
— Что это все такое! — привстав, начал возмущенно дребезжать пенсионер. — Мы не можем принимать решения в таких условиях!
— Конечно, не можем, — взяло наконец слово Робеспьеро. — Вы можете потом что угодно говорить, но давайте выслушаем Машо. Машенько, ну давай кратенько…
— Сосущества! — нервно, но уже с гораздо большим оптимизмом после явной поддержки босса продолжило Машо. — Мы, конечно, пацифисты. Но, если нам нечем будет платить легионерам, то придется либо воевать самим, либо оказаться в медвежьих лапах. Вот так! И, что бы вы ни говорили, нужна ненависть. Ненависть! И чувство опасности! Реальной опасности! Реальной войны! За наши идеалы! За Великую Сексуал-Демократическую Революцию! И тот, кто не готов ее отстаивать… Кто прячется в кусты…
— Машенько, ну не надо опять конфликтиков, — с улыбкой прервало выступавшего Робеспьеро. — А то сейчас мы все надолбим друг на друга в Amnesty и так и разойдемся, ничегошеньки не накреативив. Что ты хочешь про медведиков снять такое?
— Ну, это, я еще не придумало. — Машо и правда пыталось склеить план по ходу разговора, одновременно оценивая настроения членов совета. — Надо, наверное, показать живого медведя. Как он разевает пасть. Как размахивает когтистыми лапами. Как рвет на куски куклу. Или… Или даже… Живое существо. Не понарошку. По-настоящему.
— Что оно городит! — Васисуалия буквально подскочила с
— Стоп, стоп, — с улыбкой встряло в разговор Осе. — Я, кажется, знаю, кого мы отдадим на растерзание медведю. Другого медведя. Человекообразного. Одного из наших врагов. Захватим — и вперед. Или возьмем из уже захваченных.
В зале возникла пауза. Чернокожий верзила привстал, потом снова присел, опять привстал и задумчиво, будто про себя, проговорил:
— А нам за это ничего не будет?
— Ничего, — ответило секунд через десять Робеспьеро. — Начиная с завтрашнего дня асболютно ничего. Ничегошеньки.
— Как-то все-таки… Речь о военнопленном, — неуверенно проговорила офицерша в пилотке.
— А кто это такое — военнопленное? — удивленно спросил подросток в желтом парике.
— Было когда-то такое понятие, — уныло ответил пенсионер, — но теперь его нет, мы же войн не ведем…
— Так завтра война или не война? — обращаясь к председателю, пробасила дама с бородой.
— И война, и не война, — ответило Робеспьеро. — Но законы войн ХХ века на нее точно не распространяются. Я же говорю: ничегошеньки нам не будет. Какие предложения?
Осе дернул за хвост крысу, она громко запищала. Differently abled тут же откликнулся еще более истошным писком.
— У меня предложений нет, — прервал паузу чернокожий здоровяк, — но мой поручитель — за предложение Машо с дополнениями Осе.
— Другие мнения будут? — встрепенулся Робеспьеро. — Обойдемся без голосования?
Подождав секунд пятнадцать, глава рекламной конторы подытожил совещание:
— Ну что ж, завоз медведика за мной. Насчет пленного спрошу у ребяток из правительства. Сценарий и съемочки — за Машо и Осе, если они не против.
Пока члены совета директоров уныло покидали зал, Осе и Машо осадили Робеспьеро. Надо было договориться о чем-то конкретном. Самое главное, что из босса удалось выдавить аванс — на два существа целых 2000 пойнтов. Но выдадут их только завтра. Решили передолбиться в двенадцать дня. Насчет реквизитов. А вот над сценарием надо было работать уже сейчас.
Через полчаса Машо и Осе уже сидели в фудконсьюме. Кальян с легкой химозой неплохо компенсировал опостылевшую имитационную курицу и двухкилограммовый мандарин с утрированным вкусом. В торце стола был водружен домик из красного дерева, где в ожидании специального меню нервно подергивало усами Ратхаус Рато.
— Е, Васисуалия, паскуда расфуфыренная… — запив раша-колой первый кусок пересушенного имитата, начало разговор Машо.
— Старый педераст, — уставившись вдаль, ответило Осе.
— Amnesty не ссышь? Очки че не вырубил… Да и вообще тут девайсов до жопы.