Семицвет: молодость богов. Части 1-2

Зайцев Святослав Викторович

А на душе было несладко. И как-то печально. То ли его беспокоила странная реакция тренера, то ли… А что ещё его беспокоило? Ах да, плазма… Он принял плазму, никому не сказав. В обход правил. И одержал победу. И сейчас это осознаний просто каким-то комом навалилось! Обрушилось и стало понемногу душить. То ему начинало казаться, что если кто-то узнает, будет плохо, причем не только ему, но и Астре который дал плазму из-подтишка, втайне. В обход других правил. Чтобы тот скорее прошел курс фехтования. И закончил биологию. И не споткнулся на кдексах. Плазма она же такая… И ведь он действительно сдал уже все экзамены.

Все закончил. Сам-то он бестолочь — куда ему без плазмы? А вот Астра…

Он поправил нож — сделать шаг на ступеньки, которые вели на арену было не так-то легко. Он, кстати, может пойти и проиграть. Никто же не ждет от него победы! Никто. Лиза так вообще была втайне против, профессор Лилиенталь тоже не радовался. Даже тренер вот все мозги забил какой-то чепухой. Как после такого вообще можно на бой выходить? Опыта у него видите ли больше. Да если бы ты знал — большинство детей опытнее взрослых и прекрасно это понимают. Просто они достаточно умны чтобы не говорить это вслух и манипулировать старшими, дабы те покупали им конфеты и стероигры. Вот только ему манипулировать было некем. Его как-то с самого начала поставили в условия — что он, дескать не ребенок. А хотелось… Черт возьми, как хотелось школьной беспечности. Когда ни за что не отвечаешь, ни о чем не думаешь.

Он сделал ещё шаг. Интересно — у тренера есть дети? Наверняка нет. А даже если и есть, то никакая служба не допустит этого психа к воспитанию. Его вообще надо подальше держать от детей. Лично он бы точно держал. Тысячелистник — он же полный псих!

Как же захотелось обратно. К родителям, к фонтану, посмотреть издалка на болото, послушаить гордого Лазарева, посидеть на уроках спасителя Арсения. Полежать на газоне перед домом. Заснуть у открытого окна за уроком математики.

Лиза говорит — многие семьи мечтают, чтобы у них родился воин. Да они хоть понимают — что такое воин? Это же убийца, маньяк, красный спектр, отрава… Убив первый раз — случайно или нет — он захочешь ещё. Снова и снова. Насыщение никогда не придет. Он будет убивать, пока не убьют его.

Воин — это не просто испытание для родителей, которые его воспитывают. Юный воин может навсегда уничтожить в родителях любовь к себе. Заставить их тайно себя ненавидеть. И вовсе не страшно, что он будет убегать из дома, идти поперек здравой логике — он будет стягивать на себя все конфликты, будет причиной всех раздоров. Это отвратительно, но с этим уже никак не справиться. Надо повзрослеть и принять уже себя таким, какой ты есть. Скитальцем, одиночкой…

Профессор говорит — многие люди хотят дружить с воином, но знают ли они, что дружба с ним — испытание? Что человек для воина — книга, а читает воин много и все подряд. И книге к сотой ему становится скучно, к тысячной он наичнает просто отпинывать от себя людей даже не открыв первую страницу. А если попадется ему на пути действительно интересная личность — он силой вытащит из него все интересное и тут же охладеет. Воин не дружит долго — потому что мигом вырастает из собственной оболочки, а уж тем более из оболочки друзей.

Нормальное состояние для воина — ненависть к людям, презрение, люди знают это, они чувствуют это и ненавидят его. Это алый спектр, это кровь. Дружить воин может только с таким же как он. И то, пока ещё молод и наивен. А любить… Может ли воин вообще любить?

Сон

сжал кулаки, и с силой ударил им по двери, ведущей на арену. Каким-то чудом он преодолел эти чертовы ступеньки. И может быть он последний неудачник, всеми отвергнутый псих, но по крайней мере — он будет честен с собой.

Внутри что-то с треском хрустнуло — так, что стало резко больно. И захотелось даже закричать.

— Оторывай жопу и возвращайся обратно! — закричал тренер. Это было так неожиданно, что Сон интуитивно вжался в стул.

— О-о… Но я не вернусь. — промямлил он.

— Чего? — он все ещё не кричал.

— Я не вернусь и точка! — произнес он, собравшись с мыслями. — И никто не заставит меня туда вернуться.

— Ты бы мог выиграть и потребовать у него что угодно. — произнес тренер.

— Я бы не выиграл. — вздохнул Сон. Он-то прекрасно понимал, что прошлая победа была чистой случайности. Да и плазма… Может стоит сказать тренеру? Он набрался духа и уже решил признаться, как тот снова заговорил.

— А что если бы ты выиграл? Вероятность того, что ты выиграешь первый раз была одна к стам. Вероятность того, что ты выиграешь второй или третий раз — одна к тысячи. Однако выиграв один раз, ты автоматически повышаешь свой шанс выиграть в бою, так как…

— Так по теории вероятности, из всех, кто имеет шанс победы равной одной тысячи, те, кто победил в первом раунде имеютшанс уже не одну деститысячну, а одну тысячную. — закончил Сон.

— Да ты я смотрю математик.

— Недоучка. — сказал тот. — Да и мне нечего просить у первого преподавателя. Разве что вечность и пару коньк…

— Ты бы мог потребовать мое имя. — сказал Тысячелистник.

Так вот чего он злиться! Сон начал злиться сам. Тренер не верил в его победу с самого начала, не поддержал, не помог, только насмехался, но стоило ученику выиграть, стоило перед его, тренера носом, замаячить награда — как тот сразу поменялся в лице! И ведь нет же — мог спокойно и по-дружески попросить выйти на бой. Нет! Надо обязательно орать, словно ему одно место пищемили… Сон помотал головой. Хотел удариться в истерику. Но нельзя было.

— Я бы не выиграл! — произнес он устало. — У меня плазма закончилась!

— Плазма закончилась? — тренер был ко всему, но только не к этому. — Ты плазму пренимал, а что анализы не делали?

— В таблетках, ученическую. Она анализами не проверяется.

— Ученическая плазма в таблетках не выялвляется анализами? — уточнил тренер.

— Да. Она как эти… Как его. Осадочная плазма. Её никак не заметить. Я потом тренировался после экэзамена… — Сон взъерошил волосы. Чето— мысленный процесс ему никак не давался.

— Ты ещё можешь вернутся на ринг. О плазме никто не узнает. А я никому не скажу. Кроме того, я бы тебе ещё таблеток достал. — серьезно сказал тренер. А его не беспокило, что их Цикада пишет в прямом эфире?

— Нет. — сказал Сон. Врать он не хотел, не любил, да и не умел. А покрывать чье-то вранье, а особенно тренера — от этой мысли становилось ещё хуже. Он и так прикладывал все силы, чтобы не начать играть в его злостные, ожесточенные игры… А тут он сам туда затягивает. А что до плазмы которую он ему достанет — катился бы к чертям с такими взятками! Как он вообще может ему такое предлагать? Взяточник, ей богу! Даже неприятно стало.