Семиотика, Поэтика (Избранные работы)

Барт Ролан

Удовольствие от текста (Le Plaisir du texte). 314

Разделение языков (La division des langages). 315

Война языков (La guerre des langages). 315

Гул языка (Le bruissement de la langue). 315

Лекция (Lecon). 315

Библиография ............... 601 316

Работы Р. Барта 316

I. Монографии, эссе, сборники статей 316

II. Переводы на русский язык 316

Литература о Р. Барте 1. Монографии 317

II. Специальные номера журналов 317

III. Коллоквиум 317

Именной указатель. 317

Содержание 323

Ролан Барт - семиолог, литературовед

Р. Барт - наряду с Клодом Леви-Строссом, Жаком Лаканом, Мишелем Фуко считается одним из крупнейших представителей современного французского структурализма,

и такая репутация справедлива, если только понимать структурализм достаточно широко. Именно поэтому следует иметь в виду, что помимо собственно "структуралистского", ориентированного на соответствующее направление в лингвистике этапа (60-е гг.), в творчестве Барта был не только длительный и плодотворный "доструктуралистский" (50-е гг.), но и блестящий "постструктуралистский" (70-е гг.) период. Следует помнить и то, что сами перипетии тридцатилетнего "семиологического приключения" Барта в чем-то существенном оказались внешними для него: сквозь все эти перипетии Барту удалось пронести несколько фундаментальных идей, которые он лишь углублял, варьировал и настойчиво разыгрывал в ключе тех или иных "измов". Что же это за идеи? Отвечая на этот вопрос, проследим прежде всего основные вехи научной биографии Барта.

Барт родился 12 ноября 1915 г. в Шербуре; через несколько лет после гибели на войне отца, морского офицера, переехал с матерью в Париж, где и получил классическое гуманитарное образование - сначала в лицеях Монтеня и Людовика Великого, а затем в Сорбонне. В юности определились две характерные черты духовного облика Барта-левые политические взгляды (в лицейские годы Барт был одним из создателей группы "Республиканская антифашистская защита") и интерес к театру (в Сорбонне он активно участвовал в студенческом "Античном театре").

Предполагавшаяся преподавательская карьера была прервана болезнью туберкулезным процессом в легких,

[3]

обнаруженным еще в начале 30-х гг. Признанный негодным к военной службе, Барт шесть лет-с 1941 по 1947 г.- провел в различных санаториях. Именно на это время приходится процесс его активного интеллектуального формирования - процесс, в ходе которого значительное влияние оказал на него марксизм, с одной стороны, и набиравший силу французский экзистенциализм (Сартр, Камю) - с другой.

В 1948-1950 гг. Барт преподавал за границей - в Бухаресте и в Александрии, где познакомился с 33-летним лингвистом А.-Ж. Греймасом, который, вероятно, одним из первых привлек внимание Барта к методологическим возможностям лингвистики как гуманитарной науки.

Однако, питая интерес к языковой теории, Барт выбирает все же карьеру литературного публициста: в 1947-1950 гг., при поддержке известного критика Мориса Надо, он публикует в газете "Комба" серию литературно-методологических статей, где пытается, по его собственным словам, "марксизировать экзистенциализм" с тем, чтобы выявить и описать третье (наряду с "языком" как общеобязательной нормой и индивидуальным "стилем" писателя) "измерение" художественной формы - "письмо" (заметим, что именно благодаря Барту это выражение приобрело в современном французском литературоведении статус термина). Эссе, составившееся из этих статей и вышедшее отдельным изданием в 1953 г., Барт так и назвал: "Нулевая степень письма"1. Затем последовала книга "Мишле" (1954)-своего рода субстанциальный психоанализ текстов знаменитого французского историка, сопоставимый по исследовательским принципам с работами Гастона Башляра.

Колеблясь между лингвистикой (в 1952 г. Барт получает стипендию для написания диссертации по "социальной лексикологии") и литературой, Барт тем не менее до конца 50-х гг. выступает главным образом как журналист, симпатизирующий марксизму и с этих позиций анализирующий текущую литературную продук

1 Термин "нулевая степень" Барт позаимствовал у датского глоссематика Виго Брёндаля, который обозначал им нейтрализованный член какой-либо оппозиции.

[4]

цию - "новый роман", "театр абсурда" и др., причем драматургия и сцена привлекают особое внимание Барта: он много публикуется в журнале "Народный театр", поддерживает

творческую программу Жана Вилара, а с 1954 г., после парижских гастролей "Берлине? Ансамбль", становится активным пропагандистом сценической теории и практики Бертольта Брехта, чьи идеи будут влиять на него в течение всей жизни: значение Брехта - писал Барт семнадцать лет спустя - состоит в соединении "марксистского разума с семантической мыслью"; поэтому Брехт "продолжает и поныне оставаться для меня актуальным. Это был марксист, размышлявший об эффектах знака: редкий случай" 2.

Действительно, подлинным импульсом, обусловившим решительный поворот Барта к семиологии, следует считать не академическую проблематику самой семиологии, а брехтовскую технику "очуждения": именно эта техника, обнажавшая, "разоблачавшая" семиотические коды, лежащие в основе социального поведения человека, и побудила Барта обратиться к проблеме знака и его функционирования в культуре и лишь затем с необходимостью заинтересоваться аналитическим аппаратом современной семиологии: знакомство Барта с соссюровским "Курсом общей лингвистики" относится к лету 1955 г.

Итак, брехтовский социальный анализ, пропущенный сквозь призму соссюровской семиологии,- такова задача, которую ставит перед собой Барт в середине 50-х гг., в момент, когда он окончательно осознал, что любые культурные феномены - от обыденного идеологического мышления до искусства и философии - неизбежно закреплены в знаках, представляют собой знаковые механизмы, чье неявное назначение и работу можно и нужно эксплицировать и рационально объяснить. Барт делает соответствующий шаг: в том же, 1955 г., по ходатайству историка Люсьена Февра и социолога Жоржа Фридмана он поступает в Национальный центр научных исследований, где берется за работу по "психосоциологии одежды". Это большое исследование, замысел которого постоянно обогащался в ходе знакомства Барта с трудами П. Г. Богатырева, Н. С. Трубецкого,

2 Barthes R. Reponses.-In: "Tel Quel", 1971, No 47, p. 95.

[5]

Р. О. Якобсона, Л. Ельмслева, Э. Бенвениста, А. Мартине, Кл. Леви-Стросса и др., превратилось в конце концов в книгу о "социосемиотике моды", завершенную в 1964 и опубликованную в 1967 г. под названием "Система моды"; это - одна из вершин "структурно-семиотического" периода в деятельности Барта.

Пока же, в 1954-1957 гг., Барт продолжает энергично работать на литературно-критическом поприще и стремится применить свои семиотические познания к литературному материалу; кроме того, он непосредственно обращается к анализу знакового функционирования обыденной социальной жизни; так появляются на свет "Мифологии" (1957) -серия разоблачительных зарисовок мистифицированного сознания "среднего француза", снабженных теоретико-семиологическим послесловием "Миф сегодня". Хирургически точные, беспощадно-язвительные "мифологии" принесли Барту - в широкой среде гуманитарной интеллигенции - славу блестящего "этнографа современной мелкобуржуазной Франции"; работа же "Миф сегодня", где автор, еще не вполне освоившийся с терминологическим аппаратом современной семиологии, тем не менее глубоко вскрыл коннотативные механизмы идеологических мифов, привлекла к нему внимание в лингво-семиологических кругах.

Наряду с "Нулевой степенью письма", "Мифологии" могут в научной биографии Барта считаться образцовой работой "доструктуралистского" периода - именно доструктуралистского, потому что идеологический знак рассматривается в "Мифологиях" лишь в его "вертикальном" измерении (отношение между коннотирующим и коннотируемым членами), то есть вне каких бы то ни было парадигматических или синтагматических связей:

это знак вне системы.

Переход Барта (на рубеже 50-60-х гг.) к структурализму не в последнюю очередь связан с преодолением указанной методологической слабости. Во-первых, углубленное прочтение Соссюра, Трубецкого, Ельмслева, Леви-Стросса и др. позволило Барту понять значение парадигматического принципа для анализа знаковых систем; во-вторых, знакомство с работами В. Я. Проппа и представителей русской формальной школы способствовало возникновению у него "синтагматического мышле