Семизвездное небо
Шрифт:
Не успел Айхан постичь смысл этих слов, как Насиб, подойдя вплотную, продолжал:
– Поздравляю тебя! От имени всего населения Чеменли разреши мне сначала поцеловать тебя... прижать к груди...
– Наклонившись, он обнял и дважды поцеловал Айхана. Потом обернулся к Шахназ: - Я и вас поздравляю, Шахназ-муэллима... Наконец правда всплыла наружу.
– И он потряс журналом, который держал в руке.
– Вы только посмотрите!
– Что там такое, Насиб?
– Шахназ нетерпеливо протянула руку, хотела взять журнал, но Насиб отвел свою руку вместе с журналом.
–
– Да можешь ты наконец сказать, что произошло?
– нервно проговорил Айхан.
– Не волнуйся, сейчас узнаешь. Я-то думал, почему это ты на собрании в тот день так разговаривал? Дело ясное. Оказывается, ты имел на это право, а мы этого и не знали. А сам-то ты почему скрывал? Оказывается, ты - наш легендарный герой. В Чеменли рано или поздно должен быть поставлен и твой памятник.
У Айхана чуть сердце не остановилось. Что он говорит? А Шахназ в тревоге и волнении набросилась на Насиба:
– Дай сюда журнал! Что там написано?
– Что там написано? О героизме нашего Айхана-гага...
– Погоди, Насиб, ты что, ищешь повод, над кем бы посмеяться?
– Айхан попытался отобрать у него журнал.
– Посмеяться, говоришь?.. Да ты в своем уме?... Если такому герою, как ты, я скажу хоть одно неласковое слово, у меня язык отсохнет. Ты только взгляни, можно ли шутить с таким парнем?
– И он издали показал журнал, где была какая-то фотография, сначала Айхану, потом Шахназ.
– Да отдашь ты наконец журнал?
– Не видишь разве, твоя фотография в молодости... Какой ты тогда был стройный...
Шахназ вгляделась в фотографию.
– Это фотография Айхана?
Айхан тоже через плечо Шахназ смотрел на фотографию.
На ней был портрет парня, ничком распростертого на электрической колючей проволоке, видна была только одна сторона его лица. В ту же секунду он узнал. "Айхан Мамедов!" - этот вопль раздался в его сердце. Как походил Айхан на того воображаемого Айхана, который запечатлелся в его памяти навечно! Ведь он помнил только его голос. В напряженных мышцах лица, в устремленных в далекую точку глазах было столько света - света надежды! На крепких плечах этого парня будто сосредоточилась вся тяжесть Бабадага, широкие лопатки напоминали монолитные плиты - опоры моста Улу.
– Кто тебе сказал, что это моя фотография?
– Вот тут написано... Разве не ты Айхан Мамедов?
– Ну и что с того?
– В плену был?
– Был.
– Теперь, Шахназ-ханум, прошу вас... прочитать, что вот здесь написано!
Наконец он отдал журнал Шахназ. Держа его в дрожащих руках, Шахназ начала читать:
– "На картине "Шаг к вечности", которая является последней работой нашего выдающегося художника Ризвана Раджабли." - -Подняв голову от журнала, она удивленно посмотрела на Насиба.
– Насиб, это же картина, написанная художником, произведение искусства...
– Вернее, выдумка, фантазия художника...
– пояснил ее мысль Айхан.
– Как это - выдумка? В каком смысле, Айхан-гага? Разве такое можно выдумать?
Шахназ снова принялась читать:
– "На этом полотне изображен легендарный подвиг отважного сына нашего народа Айхана Мамедова. Об Айхане Мамедове до сих пор не было ничего известно. Новое полотно выдающегося художника ценно еще и тем, что оно открыло нам имя еще одного героического сына нашего народа, своей кровью вписавшего новую страницу в славную летопись Великой Отечественной войны. Айхан Мамедов - это факел, который своим пылающим сердцем осветил путь к освобождению тысяч пленных, томившихся в фашистском лагере смерти..."
Придя в еще большее возбуждение от красоты этих слов, Насиб вдруг с какой-то необычной для него сердечностью спросил:
– Ну, что ты теперь скажешь? Идем со мной...
– Куда?
– Идем, потом узнаешь... Сейчас все Чеменли узнает... С завтрашнего дня там, на Гылынджгая, стоя у памятника Эльдару Абасову, ты будешь принимать парад. Все, от мала до велика, пройдут перед тобой с лозунгами: "Слава негасимому факелу нашего народа Айхану Мамедову!", "Да здравствует бессмертный герой Великой Отечественной войны Айхан Мамедов!".
– Да погоди ты, погоди...
– Нет, я не могу ждать! Еще в тот день, как ты появился в Чеменли, я понял, что ты за человек. Я обо всем догадывался, я догадывался, что в свое время ты был героем. Шахназ-муэллима, вы тоже это почувствовали? Нет! Мы не зря так назвали ту аллею, тот родник. Оказывается, ты достоин такой же славы, как Эльдар Абасов...
– Ты кончил? Теперь послушай меня, - сдержанно заговорил Айхан.
– Ты знаешь, что означает "Шаг к вечности"?
– Конечно, знаю! Это значит, что ты освободил сотни людей из фашистского плена, сделал шаг к вечности. И этот шаг к вечности сделал весь Чеменли...
– Нет, Насиб, смысл этой картины глубже, чем ты думаешь. Шахназ-муэллима тоже это подтвердит. Эта картина нам рассказала, что человек, который на ней изображен, своей прекрасной смертью приобщился к вечности. Смертью! Он погиб.
– Как погиб? В каком смысле? Ты ведь...
– Я жив, а его нет в живых. Он умер на пути к бессмертию. Чтобы освободить своих товарищей по плену, бросился на колючую проволоку. Электрический ток высушил его, как дерево.
Уверенный голос Айхана вверг Насиба в полную растерянность.
– Это правда?
– Он с подозрением переводил взгляд с Айхана на Шахназ. А откуда ты все это знаешь?
– Я же тебе говорю, что мне об этом рассказала картина. Ведь картина все равно что книга. Надо уметь ее читать.
– Значит, этот Айхан Мамедов - не ты?
– Ну конечно, мало ли у нас храбрецов по имени Айхан Мамедов...
Насиб на мгновение задумался. Видимо, вспомнил о письме, которое попало ему в руки много лет назад, еще когда он работал секретарем в сельсовете. Его написал человек по имени Айхан Мамедов, фронтовой товарищ Эльдара Абасова.