Семнадцатилетние
Шрифт:
— Нет. Ученики больше группами снимались. Всем классом.
— У него, наверно, много учеников? — спросила Тамара.
— А как вы думаете? — охотно отвечала старушка. — Сорок лет учителем работает. Как же не быть!
— А вы кого-нибудь из них знаете? Из старых его учеников? — продолжала расспрашивать Тамара, незаметно подмигнув Кате.
— Знаю, многих знаю. Извините меня, пожалуйста. Я пойду кофе приготовлю...
Тамара на какой-то момент задумалась, но, быстро сообразив, что такую возможность упускать нельзя,
— Я вам помогу.
— Ну зачем же вам беспокоиться!
— Что вы, мне это доставит только удовольствие... Катя едва сдерживала смех. «Вот журналист. Как она в нее вцепилась!»
Лишь только за ними закрылась дверь, пришел Василий Васильевич в своем обычном виде.
— Извините, Катюша. Заставил ждать. Очень рад вас видеть! Как это вас осенило ко мне заглянуть?
— С Новым годом вас, Василий Васильевич, с новым счастьем! Мы вот возвращались с экскурсии... Были в Русском музее. Ну, и решили зайти к вам, поздравить, а заодно посоветоваться по важному вопросу... И потом, мы на вас обижены: почему вы к нам на вечер не пришли? Мы вас очень ждали...
— Немножко нездоровилось. Да и что мне там делать? Танцевать я не мастер. Садитесь, пожалуйста, Катюша.
Катя села возле стола, Василий Васильевич опустился напротив нее в кресло.
— Вечер у нас, кажется, получился удачный. Фонарики хлопали, и все очень жалели, что вас не было.
— Весело было?
— Весело! Особенно на горке веселились. Так хохотали...
— Ну и отлично. Константин Семенович человек живой и смелый. Относительно этой горки много спорили.
— Почему спорили? — заинтересовалась Катя.
— Да как вам сказать... — замялся учитель. — С точки зрения педагогики спорили.
— О чем же тут спорить? Горка и горка!
— Да, да. Спорить, безусловно, нечего, но при желании спорить можно по всякому поводу.
— Знаете, о чем мы хотели вас просить, Василий Васильевич? Что, если устроить экскурсию в химический институт и встречу со специалистами на тему о выборе профессии.
— Что ж... Это хорошо. Очень хорошо, только я не уверен, что найдутся желающие стать химиками. Кроме вас в десятом классе как будто никого нет...
— А некоторые девочки еще не решили. Пусть посмотрят, подумают.
— Что же, все может быть... Мне кажется, что Логиновой следует подумать о химии и, пожалуй, Алексеевой...
— С Логиновой я поговорю, если хотите.
— Поговорите, Катюша. У нее определенные склонности к лабораторным работам, и девочка она аккуратная.
Вернулась довольная Тамара с посудой, а следом за ней — Марфа Викторовна с кофейником.
— Вот мы сейчас кофейку выпьем! — обрадовался учитель.
Пока накрывали на стол, Тамара снова взялась за альбом. Раза два Катя заметила озадаченное выражение на ее лице и догадалась, что фотографию, похожую на Василия Васильевича в молодости, она нашла, но сомневалась — он ли это?
— Должен вас предупредить, девочки, что ваш
— А почему?
— Класс подобрался не совсем обычный. Затем ваше «Обещание» много шуму наделало, и все ждут, что на экзаменах вы отличитесь.
— Да, теперь нам достанется, — заметила Тамара.
— Я убежден, что все будет отлично. Девочки способные, волевые, дружные... Я за вас спокоен.
Несмотря на отказ, Тамару и Катю усадили за стол и заставили пить кофе. Кате нравилась эта уютная комната. Старомодная удобная мебель, старинные гравюры, фотографии... Даже явно новый никелированный кофейник выглядел в этом окружении как старинный.
Часы глухо и медленно пробили восемь.
— Нам пора! — сказала Тамара.
Как ни уговаривали старики девушек посидеть еще, они, сославшись на то, что их ждут дома и будут беспокоиться, попрощались. Василий Васильевич вышел провожать гостей в прихожую и подал Тамаре пальто.
— Да что вы, Василий Васильевич! — с ужасом сказала она. — Дайте, я сама!
— Вы моя гостья, Тамарочка.
— Нет, ни за что! Да я и не умею так!
— Ничего, ничего, приучайтесь! — настаивал учитель, не выпуская пальто из рук.
— Ни за что не надену! Я же не больная. На самом деле, Василий Васильевич! Ну, дайте, пожалуйста, пальто, а то я так и уйду...
Учителю пришлось уступить.
Выйдя на улицу, Тамара засмеялась.
— Ты что?
— Все в порядке! Адреса двух учеников я разнюхала и вот...
Она вытащила из кармана две небольшие фотографии.
— Стащила?! Ты с ума сошла, Тамарка!
— Выражайся, пожалуйста, точней. «Стащила», — передразнила она подругу. — Взяла во временное пользование для общественной надобности.
— Неудобно! Он хватится...
— Ты думаешь, они каждый день свой альбом рассматривают? Да он, наверно, и забыл, что там есть!
— Ты просто сумасшедшая! Если бы я знала, ни за что бы не пошла.
— Ничего. Потом сама спасибо скажешь, — успокоила ее Тамара и снова засмеялась.
— Когда же это ты успела? Я все время за тобой следила.
— Как видишь, успела. Катя, только ты никому не говори. Пускай потом сами догадываются. Слышишь? — предупредила Тамара. — А сейчас зайдем к одному химику. Какой-то Назаров! Запоминай. Назаров, Андрей Трофимович. Он недалеко живет.
— Успеем еще...
— Заодно уж. Не ленись, не ленись. Потом некогда будет. Мы у него узнаем больше, чем у Марфы Викторовны. Хорошая старушка, правда?
— Да. А ты не заметила, что они похожи друг на друга! И говорят совсем одинаково...
Андрей Трофимович Назаров жил на Четвертой линии Васильевского острова. Девушки поднялись на второй этаж большого, запущенного снаружи дома. Дверь открыл высокий молодой человек в военной форме. На бритом лице его было выражение удовольствия, и Кате показалось, что эта улыбка вызвана их приходом. Внимательно посмотрев на офицера, она невольно улыбнулась в ответ.