Семнадцатилетние
Шрифт:
Кате:
— Этот «объект» самый трудный. К тому же она и не комсомолка.
Но Рита приятно всех разочаровала. Она прочитала «Обещание» и, видя, что большинство одноклассниц уже подписалось, ни слова не говоря, взяла вставочку и наклонилась над столом. Девушки дружно захлопали.
Появившаяся Белова в недоумении остановилась на пороге, приняв эти аплодисменты на свой счет.
— Валя, иди сюда! — позвала Женя. Когда та приблизилась, Женя протянула «Обещание»: — Читай!
— Что такое?
— Вот — познакомься!
Во время чтения на лице Беловой появилась
— Я в этом не нуждаюсь. Пускай обещают те, кто плохо учится, — отрезала она и направилась к своему столу.
— Подожди, подожди... Ты с ума сошла! Это же общее дело! — возмутилась Женя.
— Пожалуйста! Разве я вам мешаю?
— Но ты остаешься в стороне, — сказала Катя.
— Наоборот! Отметки мои можете показывать в своих отчетах, если это вам надо, но подписываться я не буду. Я учусь для себя, а не напоказ...
— Ошибаешься! Учишься ты для Родины! — возразила Катя.
— Общие слова!
— Это ее личное дело, — едва слышно, подчеркивая слово «личное», сказала Аня, и все вспомнили, что это слово Белова употребляет очень часто.
Катя решила сейчас не спорить с Беловой, потому что пришли Надя Ерофеева и Рая Логинова, а следом за ними и Тамара.
— А зачем это нужно? — спросила Логинова, пожав плечами, и, не дождавшись ответа, подписалась.
Надя всплеснула руками:
— Ой, девочки! Вот уж я никак не думала! Вы это хотите в газету послать?
— Никуда мы посылать не будем. Подписывай! — заторопила ее Катя.
— Одну минуту, Катя... — попросила Надя и направилась к столам. Все поняли, что она хочет посоветоваться с Аней, и засмеялись.
— Подписывай скорей! — крикнула Аня с места.
— Ты думаешь?..
— Вот чучело! У тебя же своя голова на плечах! — рассердилась Тамара.
Надя вернулась к столу, взяла ручку, но, прежде чем подписать, с сожалением сказала:
— Значит, я последняя.
Катя встала на место учителя, подняла руку и, когда все стихли, заговорила, как-то особенно торжественно и взволнованно:
— Девочки! Товарищи! Я хотела вас поздравить с очень серьезным делом. Но помните, что «Обещание», которое мы сегодня подписали, это не только красивые слова... Это такие слова, за которыми должны быть и дела. Мы будем бороться, как подобает комсомольцам, чтобы «Обещание» выполнить. Имейте это в виду... Тетерь мы связаны «Обещанием» и должны помогать друг другу. Мы отвечаем за всех. Может быть, кому-нибудь кажется это маленьким делом, незначительным... Это я считаю неверным. Маленьких дел вообще нет! Большие дела складываются из маленьких. Ни одной тройки в текущем году — вот наша конкретная задача! Подумайте сами и согласитесь, что наш класс вполне может учиться на четверки и пятерки. Если же мы получаем тройки, то причина этому чаще всего — лень... Конечно, бывают и другие причины, но мы каждый раз будем их выяснять и устранять. Можете не сомневаться, что пятерок хватит на всех и учителя любят их ставить...
— Например, Марина! — раздался голос.
— А что Марина?
— Если кого невзлюбит, — пятерки не дождешься.
— А кого она невзлюбила
Устраивать пустую перебранку по мелким и личным мотивам сейчас не хотелось. Настроение у всех было приподнятое, «значительное», как она подумала про себя. К счастью, кроме Жени никто не мог сегодня пожаловаться на Марину Леопольдовну, и поэтому Катин вопрос остался без ответа.
— Скажи о серости и красоте, — подсказала Тамара. — Потом, — ответила ей Катя. — Когда поговорим с Константином Семеновичем.
— Только чур! Сегодняшний день не считается! — вдруг крикнула Надя, и девушки засмеялись.
— А куда вы передадите «Обещание»? — спросила Лариса.
— Никуда. Это «Обещание» мы повесим в классе.
— И все учителя будут читать! — ужаснулась Надя. — А что ты испугалась? — спросила Женя.
— Пускай читают. Мы же не собираемся у них пятерки воровать. Заработаем!
— Как это все неумно! — внятно произнесла Белова, и все повернулись к ней.
В это время в кабинет вошел Василий Васильевич, и замечание Беловой осталось без ответа. Начался урок.
Оля — очень пытливая, находчивая и самостоятельная девочка. Хотя мама и называла ее Лялькой, папа — Лешкой, а бабушка — Олюшкой, она твердо знала, что настоящее ее имя Ольга Константиновна Горюнова и живет она на улице Куйбышева, дом двадцать два, квартира тридцать четыре.
Сегодня утром, когда она одевалась, мама сказала: — Лялька! Какая ты старая! Скоро тебе уже стукнет пять лет!
Эта фраза сильно озадачила девочку, но в тот момент у нее никак не застегивался лифчик, и поэтому она не успела расспросить: кто стукнет, за что стукнет и больно ли стукнет. Пока она одевалась, умывалась и причесывалась, мама ушла в магазин покупать продукты на обед. Вопрос оставался невыясненным, но папа был дома, и девочка, захватив свою куклу Наташу, отправилась к нему.
В дверях она остановилась. Оля знала, что, если папа или мама сидят за столом и читают, им не надо мешать. Все равно играть они не будут, сказку не расскажут, на вопросы не ответят. Мама чаще всего выгоняла ее из комнат, а папа позволял оставаться, если она не шумела и занималась своими делами.
Так она полупила и сейчас: на цыпочках, не дыша, прошла к дивану и положила на него куклу.
С папой Оля познакомилась этой весной, и он действительно оказался хорошим. Раньше, когда они жили далеко от Ленинграда, Оля знала, что у нее есть папа. Много раз она видела его вещи: костюм, тот самый, который сейчас на нем надет, портфель, галстуки, шапку, видела даже фотографию, но какой он есть «на самом деле», она не знала. Может быть, хороший, а может быть, какой-нибудь другой. Мама часто рассказывала, как папа воюет с фашистами, показывала письма и при этом тихо плакала. Потом, когда пришла победа и они вместе с другими поехали на поезде в Ленинград, мама говорила, что папа серьезно ранен, лежит в госпитале, но почему-то смеялась.