Семья - это святое
Шрифт:
Первородный осматривает спальню, и в следующий миг его взор останавливается на деревянном каркасе кровати, с которого свисает тонкий балдахин, закрывающий широкую постель.
— Нет, — выдыхает Кристина, ловя направление взора гибрида, но Клаус, совершенно не обращая на это внимания, тянет ее к себе, подводя к кровати.
Крис пытается сопротивляться, но без магии, ей — хрупкой девушке — ни за что не одолеть тысячелетнего гибрида, и она лишь кусает губу, в ожидании своей участи, когда Майклсон поднимает ее руки вверх и закрепляет их над головой на деревянных балках, удерживающих
Явно довольный своей работой, Клаус отходит от Кристины на несколько шагов и пару секунд любуется своей ведьмой, не сводя с нее горящего взгляда. Тонкие руки скованы цепями, подняты вверх, она едва достает до пола и стоит на носочках, но даже в таком положении его черноглазая стервочка не желает сдаваться.
— Отпусти, мне больно — приказывает Крис, на что Первородный лишь заливается смехом, восхищенный ее смелостью.
— Не думаю, — говорит он, возвращаясь к зло щурящейся ведьме, — у тебя ведь регенерация вампира, благодаря моему ребенку.
Кристина ничего не говорит в ответ, лишь сильнее поджимает губы, и Клаус наклоняется к ее животу, мягко целуя его.
— Прости малыш, но твоя мама ведет себя просто недопустимо, — шепчет он, — а я не могу рисковать твоей безопасностью.
Дрожь проходит по телу Крис, когда Клаус скользит пальцами выше, достигая округлости пышной груди.
— Нравится чувствовать себя беспомощной? — улыбается он, глядя в черные глаза.
Крис только тяжело дышит, поджав губы и от этой покорности у Клауса сносит крышу. Резким движением он срывает с ее плеч рубашку, за ней следуют джинсы и белье и миг спустя, ведьма стоит перед ним полностью обнаженная. Жадным взглядом он скользит по изящным ключицам, налитой груди, соблазнительно приподнявшейся из-за позы в которой находится ведьма, пока еще совсем плоскому животу, прежде чем его взор замирает на гладкой промежности.
Вихрем Первородный оказывается рядом, и со словами «Плохая ведьма, очень плохая…» с силой опускает ладонь на ягодицу Крис. Та никак не реагирует на шлепок, лишь сильнее поджимая губы. И Клаус чувствует почти гордость от того, что даже сейчас в глазах его ведьмы нет страха. Она гордо вскидывает подбородок и щурится, явно вынашивая план мести.
— Я люблю тебя, — мягко говорит он, склоняясь к злому лицу Кристины, — за твою силу, характер, за то, что ты не такая как все. Но сейчас ты носишь нашего ребенка, и мой долг — объяснить, что ты должна быть покорной девочкой и слушаться меня во всем. Ты вынудила меня сделать это, Крис.
Не говоря больше ни слова, Клаус подхватывает с пола ее рубашку, и отрывая кусок ткани, завязывает не ожидающей подобного Кристине глаза, отчего та начинает отчаянно крутить головой, но это не помогает.
— Ничего не видишь, связанная, без своих сил, такой ты мне больше нравишься, — хрипло шепчет Клаус в пухлые губки ведьмы, — с твоего позволения, я продолжу урок.
Первородный отстраняется, и Крис пытается вглядеться в ткань рубашки, чтобы различить хоть что-то, но перед ней лишь темнота. Первый раз в жизни она чувствует себя беспомощно, ведь никто и никогда раньше не вел себя с ней подобным образом. Она и не позволила бы.
Никому.
Кроме
Низ живота начинает сводить от желания, но Крис не подает виду, до того момента пока не ощущает мягкое прикосновение на своей шее, не сразу понимая, что это, скорее всего, кисть для рисования. Любимый инструмент ее монстра.
Сухие ворсинки скользят по ее коже, обводят контуры сосков, нежно спускаются к животику и проходятся по уже влажной поверхности меж бедер ведьмы и Крис, как не пытается, не может сдержать глухой стон. От того, что она ничего не видит, все чувства кажется усиливаются в тысячу раз, и ведьма дрожит, сгорая от желания.
На секунду Клаус отстраняется, чтобы вернуться вновь, но уже с мокрой кистью. Он обводит ей ореолы сосков, которые давно уже затвердели, и Крис выгибает спину, откидывая назад голову. Холодные капли воды стекают по ее телу и ведьма отчаянно кусает губы, пытаясь подавить стон и признать себя проигравшей.
Но миг спустя, когда Клаус закидывает на плечо ее ножку, полностью раскрывая ее промежность, Крис понимает, что дальнейшая борьба бессмысленна, принимая поражение. Одной только позы достаточно для того, чтобы оказаться на грани пропасти наслаждения, Первородному этого будто мало, и Кристина слышит его хриплый шепот:
— Ты совсем мокрая. Добавим влаги.
И в след миг жестковатые, холодные, мокрые щетинки касаются низа живота Крис, отчего та уже не может сдержать крика наслаждения. Ведьма извивается, пытается свести бедра, но Клаус крепко держит ее ножку на своем плече. Он проводит мокрой кистью по каждой нежной складке ее горячей плоти, дразнит клитор, кружит у входа во влагалище, размазывает ее любовные соки по всей промежности и снова давит кистью на клитор.
Клаус не может оторвать взгляда от сгорающей от страсти ведьмы, которая тихо стонет, подчиняясь его желаниям, и он мог бы взять ее прямо сейчас, чего Майклсону безумно хочется, но просто секса Клаусу слишком мало.
Он хочет подчинить строптивую ведьму своей воле. Не унизить, не сломать. Первородный жаждет показать Крис, какая она беспомощная перед ним, ее настоящим хозяином. Хозяином ее сердца и тела, лидерство которого она так и не признала.
Кисть вновь касается торчащих сосков ведьмы и Крис понимает, что это краска. Гибрид выводит узоры на ее теле, надавливая на набухшие вершинки груди, и жесткие щетинки, касаясь нежной кожи сводят девушку с ума.
— Клаус, — не в силах больше терпеть, протяжно стонет Крис, когда мокрая холодная кисть вновь и вновь касается ее клитора, а затем замирает у входа во влагалище.
— Ты хочешь? — не скрывая дрожь в голосе, выговаривает Первородный, продолжая свои откровенные ласки, на что ведьма часто кивает, нетерпеливо кусая губы, но вместо желаемого, Крис чувствует, как объемная влажная кисть очень медленно миллиметр за миллиметром проникает в ее лоно.
— Не так, — стонет Кристина, — с тобой!
— Ты ведь все решаешь сама, ведьма, — Клаус не скрывает триумфа в голосе, продолжая наполнять кистью тесное лоно, — ты никого не слушаешь и никому не подчиняешься. И я сомневаюсь, что ты станешь покорной…