Семья и школа
Шрифт:
— О пользе труда.
Была созвана консультация.
Отец ходил, разводя руками:
— Чёрт знает, какие темы задают детям. Поистине не понимаю, какая такая польза труда! Труд, это — проклятие. Бог, изгоняя из рая, проклял людей трудом!
Мы наперерыв старались изложить пред юношей все полезные стороны труда.
Рисовали самые соблазнительные перспективы.
— Вот что можно на эту тему написать!
— Вот что ещё можно прибавить!
— Вот ещё что!
Но юноша качал головой:
— Нет, это не то! Это всё не годится. Придётся, папа, пригласить
Семён Пуприков был ученик другой гимназии, но «человек знающий».
— Он на сочинениях собаку съел.
Пуприкова пригласили обедать на другой день, и родственница, заведовавшая хозяйством, спросила даже:
— А что этот твой Семён Пуприков любит? Не сделать ли по этому случаю блинчики с творогом? Такие, подрумяненные. Или лучше будет оладьи с вареньем, только пожирнее?
Наше самолюбие было, чёрт возьми, задето! И на следующий день мы, и присяжные поверенные и литераторы, явились на обед с Семёном Пуприковым.
Пуприков оказался мальчиком небольшого роста и очень головастым.
Так, ничего особенного!
Явился он в дом с полным сознанием важности своей миссии. С таким видом входят в дом нотариусы, приглашённые к умирающему составить духовное завещание, судебные пристава, являющиеся для описи имущества, и немногие им подобные.
Вплоть до обеда Пуприков ничего не говорил, ел хорошо: всего взял вдвое, а оладий с вареньем спросил даже четыре раза.
После обеда тут же, за столом, начали говорить о сочинении.
— Ну-с, как же надо написать «О пользе труда»?
Семён Пуприков обвёл всех нас серьёзным и даже, как мне показалось, строгим взглядом, сжал губы, подумал с минуту и сказал глухим голосом:
— Тут Демосфен необходим!
Присяжные поверенные даже подпрыгнули:
— Как Демосфен?!
— А так Демосфен! — снова помолчав, продолжал Пуприков и, откинувшись к спинке стула, заговорил голосом, в котором послышалось даже что-то пророческое:
— Так, мы можем убедиться в пользе труда, только изучив историю Демосфена. Теперь период, Будучи от природы косноязычен и обладая физическими недостатками, которые не позволяли ему и думать о выступлении в качестве оратора, из боязни насмешек со стороны сограждан, Демосфен непрестанным трудом не только избавился от этих недостатков, но и сделался знаменитейшим оратором, слава которого далеко перешла пределы его родины и границы его времени! Ну, тут насчёт камешков в рот, беганья по горам и всего прочего!
Мы переглянулись почтительно.
— А затем нужно, — продолжал наставительно Пуприков, — сопоставить Демосфена с лаццарони.
— Как с лаццарони? — воскликнули все, глубоко поражённые. — При чём же тут лаццарони?
Пуприков Семён снисходительно улыбнулся.
— А как же?
И снова приняв вид вещей пифии, он продекламировал, полузакрыв глаза:
— Лаццарони в Неаполе, довольствуясь ракушками, которые выбрасывает море, избегают труда, — и что же мы видим? Они валяются целый день на солнце, мало чем отличаясь от лежащих тут же собак, и справедливо вызывают к себе негодование путешественников. Это доказательство от противного или обратный пример. А посему,
— Чёрт знает что! Словно бумага в присутственное место! «Всегда так пишется!» буркнул хозяин дома.
После обеда я почтительно предложил Семёну Пуприкову папиросу, а один присяжный поверенный до того растерялся, что предложил ему даже сигару:
— Вы крепкие сигары курите или средние?
А Семён Пуприков, медленно прихлёбывая ликёр, раскрасневшись, долго объяснял нам, как надо писать сочинения на какие темы.
И в каждой гимназии, в каждом классе есть такие специалисты, которые «знают, как эти бумаги надо писать».
Словно ходатаи при консисториях!
Ко всякому пишущему человеку часто обращаются чадолюбивые папеньки и маменьки с просьбой:
— Напишите ребёнку сочинение. Что вам стоит!
Но куда уж тут соваться!
Когда Тургенев за сочинение, написанное для гимназиста, с трудом получил тройку с минусом. А Щедрину за сочинение, написанное для дочери, и вовсе поставили два:
— Не знаете русского языка!
Старик, говорят, даже объясняться поехал.
— Ну, уж этого-то вы, положим, говорить не смеете. Незнание русского языка! Да сочинение-то писал я!
И это, наверное, никого не смутило:
— Да, но не так написано!
Не штампованные мысли и не штампованные слова,
После таких примеров, если к вам обращаются с просьбой: «напишите сочинение», конечно, не беритесь. Найдите какого-нибудь «ходока по этой части» из гимназистов, у которого все мысли и слова уже раз навсегда заштампованы:
— Вот, голубчик, напишите для одного моего маленького приятеля сочинение: «Описание деревни». А я вас за это на Марсово поле отвезу, на велосипеде кататься.
— За велосипед merci. А насчёт сочинения, это — мне пустое дело. «Описание деревни» велика важность! Сейчас нужно ниву описать, направо роща, река.
— Ну, а если реки в деревне нету?
— Гм… Как же так реки нету? Река непременно должна быть. Это требуется.
Так ещё со школьной скамьи штампуется наша мысль, отучают нас мыслить самостоятельно, по-своему, приучают думать по шаблону, думать, «как принято думать».
Наше общество — самое неоригинальное общество в мире.
Перефразируя знаменитую фразу Агамемнона, можно воскликнуть:
— У нас есть люди умные, есть люди глупые, но оригинальных людей у нас нет!
Быть «оригинальным» — даже недостаток.
Что вы слышите в обществе, кроме шаблоннейших мыслей, шаблоннейших слов?
Все думают по шаблонам. Один по-ретроградному, другой по-консервативному, третий по-либеральному, четвёртый по-радикальному. Но всё по шаблону.
По шаблону же ретроградному, консервативному, либеральному, радикальному, теми же самыми стереотипными, штампованными фразами все и говорят и пишут.