Семья напрокат, или Приручи меня
Шрифт:
Все же Мир ласкал меня не так, как я любила, и не там, где я любила, но огонь внизу живота растекался быстрее скоростного поезда, который уже набрал всю свою мощность и был не в состоянии затормозить так, чтобы обошлось без жертв и не случилось катастрофы. Потому что со мной вот-вот именно это и случится – самая настоящая катастрофа, которая погребет меня под своими обломками.
Мозг отчаянно вопил, что его хозяйка свихнулась, а тело продолжало ластиться к мужчине и вздрагивать от каждого его прикосновения. Я кончила, разорвалась на миллиард кусочков, которые
А потом…
Я ощутила его член. Его обнаженный член, двигающийся между полушарий моей попы. Мужчина неторопливо водил своим достоинством по моей заднице, а меня сковало ледяными тисками отвращения. Перед глазами вмиг потемнело, и на меня накатила та самая паника, которую я и ждала с самого начала.
Все тело одеревенело, и мне показалось, что я уже вообще ничего не чувствую, что я словно не здесь и не сейчас. Будто моя душа отделилась от тела и воспарила к этому огромному девятиметровому потолку в гостиной Соколовского, но потом сквозь всю эту дымку я почувствовала гладкую головку мужчины и ожила.
Я закричала, начала вырываться, схватила что-то на столе и пыталась этим отбиваться. Я пинала мужчину пятками и локтями. И опять ничего не видела: перед глазами была лишь удушающая пелена, а в нос забился ужасный металлический запах крови.
Я ненавидела кровь.
Как же я ненавидела кровь.
– Мира…
Тихий приглушенный голос Соколовского, словно он говорил через подушку, раздался вблизи, но я по-прежнему ничего не видела. Я и дышать-то не могла, а еще этот запах…
– Успокойся, Мира.
Меня больше никто не держал – это было первым, что я осознала, когда начала приходить в себя. Второе – в моей руке что-то было, а сама ладонь горела огнем. Я разжала пальцы и с ужасом уставилась на то, как на пол, словно в замедленной съемке, начали сыпаться осколки бокала, а следом, капля за каплей, стекать кровь.
И я, кажется, все же потеряла сознание. Потому что не выносила даже запаха крови, что уж говорить о ее виде.
Глава 8
Мирослав
Соколовского буквально разрывало на части. Мира взбесила его своими словами. Вот неуемная же. Хотя он и не ожидал чего-то другого – он сам затеял эту игру и сам выложил ей свои карты, прикрыв желание войти в ее семью жаждой больших денег. Ласка услышала то, что хотела. И то, что он хотел, чтобы она услышала. Тогда с чего бы ему так выходить из себя?
Подумаешь, пара колкостей на тему денег. И не такое он на свой счет слышал.
Мирослав показал Огневой квартиру и вернулся в офис, который находился в соседнем здании, на более низком этаже. Без пафоса и прочего. Он располагался
На работе Мирослав не пробыл и часу, слишком сильно ему хотелось назад. Домой. К Снежной королеве.
И когда Соколовский нашел Миру за готовкой, у него в голове что-то помутилось. Девушка была в его футболке, достающей ей до середины бедра.
Черт.
Могла бы выбрать вещь подлиннее и не ту, которую он только этим утром снял с собственного тела.
Член дернулся в штанах, дыхание сбилось, а кровь словно быстрее потекла по венам. Потому что он ощутил такой жар, что в самый раз в прорубь нырять. Лишь бы потушить эту агонию, появившуюся так внезапно. И тут Ласка нагнулась, а Мир увидел ее обнаженные ягодицы и складочки.
Все. Не было там больше адекватного человека. Если только Огнева, потому что Соколовский теперь был далек от адеквата. Он действовал на чистых инстинктах и рефлексах, особенно когда Ласка сорвалась с места и попыталась убежать.
Поймать. Подмять. Заклеймить.
Первобытные инстинкты настоящего пещерного человека взяли над ним шефство и, казалось, уже не отпустят его никогда. Ведь только стоило ему почувствовать вкус кожи Огневой, а затем и погрузиться в нее пальцем, как Соколовский потерялся в этом мире и самой Ласке.
Перед глазами словно пелена. Мужчина больше не видел ничего. Он только чувствовал ее запах, заставляющий его дуреть, слышал тихие стоны, лишающие его разума, и ощущал подушечками пальцев ее мягкую, словно кашемир, кожу и твердые горошинки сосков. Все в этой девушке в один момент показалось ему совершенным.
Пожалуй, так оно было и раньше, но, лишь когда он почувствовал Ласку в такой опасной, искушающей близости к себе, да еще и практически обнаженную, у него поехали мозги. Не попрощавшись, даже не оставив ему каких-либо напутствий. Поступай, хозяин, как хочешь – нам здесь делать больше нечего.
Вот оно, помутнение рассудка.
Соколовский был так близко, он почти в нее вошел. Он уже не соображал, лишь лихорадочно дрожал от предвкушения, что вот-вот погрузится в манящее тело и почувствует, какая же Ласка сладкая и узкая внутри.
Да, он уже был в ней пальцем, сжавшись вокруг которого она кончила.
Но это все было, блять, не то. Не то. Совсем не то.
Мир провел каменным членом по аппетитно торчащей попке, потерся головкой о сладкие и влажные складочки, готовясь войти, и в этот миг началось настоящее светопреставление.
Ласка начала дрожать, кричать, вырываться. Она, как самая настоящая дикая кошка, лягалась и царапалась. Мирослав замер, не двигаясь. Тяжело было в такой момент с ходу взять и прийти в себя. Безумно тяжело, казалось бы, совсем нереально, потому что в этот момент вся его кровь была ниже пояса. Так же как и мозги, собственно.
Он тряхнул головой, еще раз и еще – не помогало. А потом мужчина увидел, как Ласка с какой-то нечеловеческой силой, уж точно не женской, сжала в руке бокал – и тот лопнул. Соколовский мог поклясться, что услышал этот треск, хотя и не должен был.