Семя победы

Милоста Владислав

– Чувство собственного достоинства, ноутбук и сменное бельё. Остальное в дороге докупим.

– А…

– В счёт зарплаты.

– Тогда ладно.

Хихиканье за нашими спинами всё усиливалось. У стены стояли девушки. Они что-то разглядывали в телефоне и активно обсуждали происходящее на экране, время от времени поглядывая на нас. В конце концов, юные особы не выдержали. Они подошли к нам и сравнили наши лица с чем-то в смартфоне.

– Прости, но ты очень похож на этого парня-ангела.

Немного бестактно сравнивать меня со мной же. Не находите? Девушка, моя одноклассница, приблизилась вплотную. Уолтера тоже обступили, но скорее из-за

близости ко мне. Женщины загородили парню свет, вызывая лёгкий приступ клаустрофобии.

– И правда. Сходство на лицо.

– Да-да. Вы родственники?

– А САМИ ПОДУМАЙТЕ?! Они же в школе выступали!!! – не выдержал Уолтер.

Такого напора от этого слабохарактерного человека я не ожидал. Честно, он показался мне таким нормальным в тот момент, но лишь на мгновение. Дальше парень вернулся в состояние «не трогайте меня». Всё же его слава вызвала широкий резонанс в общественности.

– УААА! Как круто! Я хочу автограф!

– Вы моя любимая группа!

– А спой свою последнюю песню, пожалууууууйста.

– Раздражаете. Все вопросы к нашему менеджеру.

Девушки вопросительно уставились на меня. Я же перевёл взгляд на Уолтера. Они выкатили глаза, но недолго думая начали заигрывать с ним. Парень выглядит удовлетворённым. Теперь не жди подарка на Рождество. Вопреки моим ожиданиям, Уолтер не растерялся и тут же перенял инициативу в свои руки.

– Айк, с меня монтаж вашего первого альбома!

– Развлекайся. Мне по делам в клуб надобно. До конца урока вернусь.

Оставив парня наслаждаться обществом старшеклассниц, я вышел из кабинета. Мой взгляд привлекли до безобразия длинные рыжие локоны у окна в коридоре. Это та странная. Она показывает какой-то альбом парню. Мило хихикают и улыбаются. И в этом всё её «нравишься». Хах, как я мог выбирать эту… Язык не поворачивается назвать её девушкой, однако пятьдесят шесть копий меня пошли по тернистой дорожке. Нет, я уверен, что сделал правильный выбор. Я доволен нынешним положением дел.

В баскетбольном клубе сейчас работает только пара человек, временно свободных от занятий. Этого следовало ожидать, ведь учебный день ещё не окончен. Я подошёл к нашему администратору – Крису. Высокий парень с большим самомнением и шикарной шевелюрой. К тому же он считает себя защитником серых и убогих. Никому здесь не нужно его покровительство.

– Крис, я принёс документы, что ты передавал.

– Немного поздно.

– Думаю, я должен извиниться за такую задержку. Это моя вина. Но больших проблем же не возникнет?

– Я не об этом.

Крис поднапряг себя. По нему видно, что он не решается что-то сказать. Ох уж эти лидеры. Вам стоит побыстрее приходить в себя в таких ситуациях и, не заставляя людей ждать, вываливать всё, как снег на голову. Так всегда проще.

– У меня занятия. Если ты вспомнишь…

– Стой. Я слышал, тебя исключают.

*ЗВУК: ПАДЕНИЕ ПАПКИ С ДОКУМЕНТАМИ НА ПОЛ*

6:55 вечера, пригород Франклина.

– Значит, тебя действительно исключают?

– Похоже на то. Но не волнуйся, может, это даже к лучшему. Теперь я смогу больше времени уделять тебе.

– Что ты будешь делать?

Что я буду делать? Отличный вопрос. Такого поворота событий я никак не ожидал. Чтобы убедиться во всём, я лично переговорил с директором. В школу пришло анонимное письмо с какой-то компрометирующей информацией. Попечительский совет единогласно принял решение исключить меня, чтобы их репутация, как учебного заведения, не пострадала. Что ж, я не могу их винить

за это.

Если подумать, у меня будет больше времени для музыки. Хорошо подготовившись, можно поступить без окончания школы. Мне всего-то нужно написать академический тест. Думаю, с этим проблем не возникнет. В завершение моего статуса учащегося я должен в понедельник прибыть с родителями, чтобы те подписали бумаги. В моём случае опекун – Зик Пенбер. Да-да, человек, который достаточно взросл для моего опекуна. Это была не моя идея, уж поверьте. Конечно, ребята из группы знают, но они совершенно не в курсе истинной причины отсутствия у нас с Эмили родителей. Это вызывало вопросы, но всё объяснили национальной программой защиты свидетелей.

– Эмили, я хочу, чтобы на сегодня ты обо всём этом забыла. У нас ещё целые выходные впереди. К тому же, мне нужно тебе кое-что показать.

– Ладно. Но когда мы уже придём? Город скоро закончится.

– Уже почти на месте.

Я провёл Эмили задним двором в сгоревший особняк. В клумбе у дверей нашёлся ключ. Точно, как я и оставлял. Бумажка в дверной петле не тронута, леска на окнах тоже цела – никто не входил без моего ведома.

*СКРРРРРРРЧЧЧ*

– Ай!

– Что такое?!

– Эм, ничего. Просто за гвоздь зацепилась.

– Ну, ты и трусишка. Давай руку, тут темно.

По ночам в этом месте и правда становится жутковато. Дом и раньше был заброшен, но с тех пор, как полностью сгорел, его вообще никто не навещает. Собственность числится за обанкротившейся риэлтерской фирмой. Участок не может быть выкуплен, пока долг не погасят. Там какие-то очень странные обстоятельства, подробности мне неизвестны.

Мы вдвоём осмотрели шикарную, для сгоревшей, кухню, большую гостиную, две комнаты, винный погреб, ванную и кладовую. После этого поднялись на второй этаж. Тут только четыре жилые комнаты и кабинет с оранжереей. Хах, только. Третий этаж отведён под развлекательный. Наконец-то, я довёл её до чердака. Единственное уцелевшее место, вычищенное мной до блеска. Люк со скрипом распахнулся. Мне пришлось подтолкнуть Эмили, так как она не очень хорошо чувствует себя в темноте.

– Где это мы? – поинтересовалась она.

– Сейчас увидишь.

Я нащупал на балках химические лампы и потряс их, немного погнул. Один за другим источники света оживали, наполняя комнату бледно-зелёной атмосферой. Для девушек нечто подобное романтикой считается? А, к чёрту. Мы здесь не за этим. Вижу, Эмили всё ещё непонимающе смотрит на бедную обстановку.

– Что это за место?

– Это мой дом.

Именно. Это та часть образов из прошлого-будущего, что осталась в моей голове. Сатору не удалось забрать несколько из них: лицо огромного железного человека, образ этого дома, Эмили с поцарапанными коленками, и девушку с короткими чёрными волосами и синей чёлкой. Четыре напоминания о несбывшемся времени, которые останутся со мной до скончания века. Четыре якоря, тянущие мою индивидуальность вниз. И всё же, в этом доме я был счастлив. Я приходил сюда подумать, попытаться вспомнить. Иногда мои ноги сами вели меня сюда. Я не понимал, как оказывался в заброшенном особняке. Отчасти, я и сейчас не понимаю. Мне было страшно, что если я снова окончательно поселюсь здесь, то весь мир рухнет в одночасье, как и в прошлые разы. Нет, я не помню этого, но ведь это так вероятно. Раздражающее, выводящее из себя место было моим спасением от неизвестности кулона. Моё тело что-то делало, а я не мог знать что. Это угнетало меня, обрезало крылья. Теперь же, я хочу полететь.