Семья Ратон
Шрифт:
И действительно, во главе их виднеется принц Киссадор в сопровождении волшебника, который сбросил с себя костюм проводника. Семья Ратон чувствует себя погибшей, если только те из ее членов, у кого есть крылья, не сумеют спастись, перелетев через пустыню.
— Беги, моя дорогая Ратина, — кричит ей ее жених. — Беги! — оставь меня в руках у этих негодяев!
— Покинуть тебя?.. Никогда! — отвечает Ратина. Кроме того, лететь тоже было бы крайне опасно.
Стрела могла бы нагнать даже быструю горлинку, не говоря уж о попугае, павлине, гусыне и цапле. Лучше уж было спрятаться в глубине сфинкса.
Ах, как жаль, что фея Фирмента не сопровождала своих любимцев во время этого путешествия!
Однако молодому Ратину пришла в голову мысль; она была проста, как все хорошие мысли: он решил, что дверь следует забаррикадировать изнутри, что и было немедленно исполнено.
Сделано это было как раз вовремя, потому что принц Киссадор, Гордафур и телохранители, остановившиеся в нескольких шагах от сфинкса, предлагали пленникам сдаться.
Очень решительно произнесенное «нет!», вырвавшееся из уст чудовища, было единственным ответом, которого им удалось дождаться.
Тогда телохранители бросились на двери и, так как они напали на них, вооружившись огромными камнями, было очевидно, что двери долго не выдержат.
Но вдруг легкая дымка тумана окутывает волосы сфинкса, и фея Фирмента появляется на голове Ромирадура.
При этом чудесном появлении телохранители в ужасе отступают. Но Гордафуру удается снова повести их на приступ, и створки двери начинают трещать под их ударами.
В это мгновение фея опускает к земле палочку, которая дрожит у нее в руках…
Какая неожиданная развязка!
Тигрица, медведь, пантера бросаются на телохранителей. Тигрица — это Ратонна, со своей полосатой шкуркой. Медведь — Рата; у него шерсть поднялась на хребте от ярости и когти грозно выпущены. Пантера — Ратана, делающая ужасные скачки. Эта последняя метаморфоза превратила безобидных птиц в хищных, свирепых животных.
В то же время Ратина превратилась в элегантную газель, а кузен Ратэ принял образ осла, кричащего ужасным голосом. Но, обратите внимание, как бедняге не везет! Он сохранил хвост цапли, и этот птичий хвост висит на конце его крупа. Положительно нельзя уйти от своей судьбы!
Однако при виде трех страшных хищников телохранители ни на минуту не задумались: они все принялись удирать, точно огонь преследовал их по пятам. Ничто не могло бы удержать их, тем более что принц Киссадор и Гордафур первые же показали им пример. Как видно, мысль быть заживо съеденными вовсе им не улыбалась.
Но, хотя принцу и волшебнику и удалось достигнуть леса, не всем выпала на долю подобная удача. Тигрице, медведю и пантере удалось преградить путь некоторым из беглецов. Тогда беднягам осталось лишь искать убежища внутри сфинкса, и вскоре можно было увидеть, как они в полном отчаянье бродили взад и вперед между его губами.
Это была крайне неудачная мысль, и, когда они в этом убедились, было уже слишком поздно.
Действительно, фея Фирмента снова протягивает свою палочку, и страшный рев раскатывается по пустыне, точно сильные раскаты грома.
Сфинкс мгновенно обратился в льва! И в какого еще льва! Грива его вздымается, глаза мечут пламя,
Тогда фея Фирмента легко спрыгивает на землю. К ее ногам подползают, ласкаясь, тигрица, медведь и пантера, как подползают хищные животные к ногам укротительницы, гипнотизирующей их своим взглядом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Прошло еще некоторое время. Семья Ратон уже окончательно приобрела человеческий образ, кроме, однако, отца, который, — все еще настолько же подагрик, насколько и философ, — остался крысой. На его месте другие возмутились бы, стали бы кричать о несправедливости судьбы, проклинать собственную жизнь. Он же продолжал спокойно улыбаться, довольный, как он сам говорил, что не приходилось менять старых привычек.
Как бы то ни было, он, хотя и оставался крысой, все же занимал положение богатого и знатного вельможи. Так как жена его ни за что не согласилась бы продолжать жить в своем старом сыре в Ратополисе, он занял великолепный дворец в большом городе, столице еще неизвестного государства, хотя от этого не стал более гордым. Гордость, или, вернее, тщеславие он предоставил госпоже Ратонне, сделавшейся герцогиней. Надо было видеть, как она прогуливалась по своим апартаментам, зеркала которых, наверное, скоро износятся, — так часто смотрится она в них.
Впрочем, в тот день, о котором мы рассказываем, Ратон пригладил шерсть щеткой с самой большой тщательностью и сделал весь туалет, который только можно было ожидать от него. Что касается герцогини, — она разоделась в свой самый роскошный костюм: платье с разводами, отделанное тисненым бархатом, сюра, плюшем, атласом и парчой; корсаж в стиле Генриха II; шлейф, вышитый гранатами, рубинами и жемчугом, длиною в несколько аршин, заменявший ей различные хвосты, которые украшали ее, прежде чем она стала женщиной; бриллианты, бросающие разноцветные огни; тонкие кружева; шляпа «Рембрандт», на которой красовался целый цветник; наконец, все, что существует самого модного.
Но спросите вы меня, к чему ей такой роскошный наряд? Дело вот в чем.
Сегодня будет отпразднована в часовне дворца свадьба очаровательной Ратины с принцем Ратином. Да, прекрасный юноша сделался принцем, чтобы угодить своей будущей теще. Каким образом? Да попросту купив княжество. Отлично! Но ведь княжества, хотя они теперь и упали в цене, все же должны стоить довольно дорого?.. Конечно! Ратину пришлось пожертвовать на эту покупку часть стоимости жемчужины, — ведь вы не забыли знаменитой жемчужины, найденной в раковине Ратины, которая стоит несколько миллионов!
Итак, он был богат. Однако не думайте, что богатство изменило его вкусы или его невесты, которая сделается принцессой, выйдя за него замуж. Нет! Хотя ее мать и стала герцогиней, Ратина продолжает оставаться той же скромной девушкой, которую вы знали раньше, и принц Ратин любит ее больше, чем когда-либо. Как она прекрасна в своем белом подвенечном платье, украшенном гирляндами флердоранжа!
Само собой понятно, что фея Фирмента присутствует на этой свадьбе, которая отчасти — дело ее рук.